Зачем нам любовь. Том 1 - Маргарита Дюжева

— У нас с Маратом Денисовичем совершенно рабочие отношения, — не знаю, откуда взялся этот тон – холодный, деловой и совершенно не свойственный для меня. Даже дрожи в голосе не было, — у каждого своя выгода.

— Кстати, про выгоду, — сочные губы растянулись в ядовитой усмешке, — Ты неплохо устроилась. Живешь у Ремизова в квартире и за его счет, подлизываешься к его родителям. И работу выбрала не где-нибудь, а у Романа Седова.

— Я ни к кому не подлизываюсь. Между нашими семьями изначально были определенные договоренности…

— Ах да, ты же бедная сиротка, которую нужно поддержать и приголубить, — выплюнула она с таким видом, будто мое положение было чем-то постыдным. Будто трагедия, случившаяся в нашей семье, измарала меня в чем-то грязном и зловонном.

Внутри поднялась черная волна.

Я не просила ни о выгодах, ни о преференциях. Тем более такой ценой! Я вообще ничего и ни от кого не ждала, копалась в своем болоте и мечтала только об одном – чтобы мать выздоровела. Терпела шантаж Матвея, соглашалась на любые условия, чтобы просто выжить.

— Ты понятия не имеешь…

Аля даже слушать не стала. Небрежно махнув свой наманикюренной лапкой, продолжила изливать поток яда:

— Как по мне, то с тебя бы хватило какой-нибудь должности курьера. Или сидеть на проходной и нажимать кнопку. И уж тем более на месте родителей Марата я бы тщательнее следила за тем, кто пускать в дом.

Сучка!

Я все-таки не выдержала:

— Не твоего ума дела, какую должность мне предоставили, и как мы общаемся с Денисом Алексеевичем и Ольгой Степановной. У меня договор не с тобой, а с Маратом и семьей Ремизовых. Так что обсуждать детали и нюансы, мы будем исключительно между собой. Ты – посторонняя, и никакого отношения к нашим делам не имеешь.

Она дернулась так, будто я отвесила ей оплеуху.

Плевать! Пусть бесится и брызжет ядом, пусть жалуется Марату на мою грубость, но втаптывать себя в грязь я не позволю.

Лифт замедлил ход перед остановкой и металлический женский голос наигранно бодро произнес «первый этаж».

Перед тем как двери распахнулись, Аля придвинулась ближе ко мне и, едва справляясь с яростью, прошипела сквозь стиснутые зубы:

— Ты всего лишь моя замена на этот год. Пакет, который положили на стул, чтобы место не пустовало. Не забывай об этом.

— Не переживай. Не забуду, — холодно ответила я, выдержав ее яростный взгляд.

Тихий писк и двери начали расползаться в стороны.

Оторвавшись от созерцания гневной физиономии возлюбленной моего мужа, я отвернулась ко входу и тут же увидела своего начальника. Он, в свою очередь, таращился на нас и почему-то выглядел крайне удивленным. Вскинув брови, переводил взгляд то на меня, то на мою «собеседницу», потом расплылся в улыбке:

— Альбина, вы как всегда неотразимы.

Вроде комплимент, но Аля почему-то вспыхнула, сверкнула в его сторону сердитым взглядом, а потом, звонко цокая каблуками, прошла мимо, ни слова не сказав в ответ.

Я тоже хотела уйти, но Роман вместо того, чтобы посторониться и пропустить меня, наоборот двинулся навстречу, вынуждая отступить обратно в кабинку, и, нажав на кнопку последнего этажа, произнес:

— Не спеши. Есть разговор.

***

Как я же устала от этих разговоров.

Встреча с Алей взбодрила, и это мягко сказано. Может, снаружи я и выглядела адекватной, спокойной и собранной, но внутри… Внутри полный кишмиш. Обрывки эмоций, мыслей, слов, которые так и остались не сказанными. Все вперемешку, в желе, в каком-то диком хаосе.

Зараза какая.

Это же надо так зацепить! Три минуты общения и душа наизнанку!

Крайне «приятная, милая девушка» эта Альбина. Я понятия не имела, что в ней нашел Марат, но лично мне хотелось взять большое весло и поправить им корону на ее хорошенькой макушке. Вот прям от души и со всего маха.

После встречи с Маратовской избранницей меня распирало от злости и ярости, что в принципе странно, потому что обычно я из лагеря тех, кто молча и самозабвенно страдает.

Но сейчас, со всей этой ситуацией, что-то сдвинулось во мне, сместилось в сторону собственных желаний и потребностей. Мне не хотелось страдать! Этого добра и так в моей жизни предостаточно. Не хотелось молча глотать обиды, нанесенные посторонним, неприятным мне человеком – для этого у меня был любимый братец, со своим шантажом и угрозами. Не хотелось чувствовать себя ущербной или никчемной на фоне чужой наглой самоуверенности. И жертвой быть не хотелось. И выполнять роль «пакета, который положили на стул, чтобы место не пустовало» тоже желания не было.

— Роман Дмитриевич… – начала было я, но была прервана самым бесцеремонным образом.

— Я надолго тебя не задержу, — нетерпеливым жестом Седов оборвал мой протест. — Давно ты знаешь ту девицу, с которой я тебя застал в лифте?

— Мы просто спускались вместе.

— О чем говорили?

— Ни о чем, — я нервно дернула плечом, наблюдая за тем, как стремительно увеличивает номер этажа на цифровом табло, — просто перекинулись парой слов.

Пара едких, пропитанных ядом фраз. Только и всего.

— Она – бывшая Марата, — припечатал Седов, не отводя от меня внимательного взгляда, — чему, если честно, я крайне удивлен.

Мне стоило большого труда не выдать своего смятения и невозмутимо уточнить:

— И в чем же причина удивления?

— Ремизов рассказывал, почему мы повздорили и отстранились друг от друга?

— Он не вдавался в подробности

— Это из-за Альбины.

— Неужели два мачо не поделили принцессу? — фыркнула я, едва справляясь с внутренним ураганом.

Очень неприятно выслушивать томные истории о том, как самцы переругались из-за самки, особенно если к одному из этих самцов испытываешь пламенные чувства.

— Совсем наоборот. Я пытался донести до него, что его драгоценная Алечка – сука, каких свет не видывал.

Я чуть не подавилась от неожиданности, а Роман все так же жестко и бескомпромиссно продолжал:

— И не просто сука, а подлая, беспринципная тварь, которая использует всех вокруг, включая его самого. Однако Марат будто помешался на ней. Аля то, Аля се. Нет никого лучше, никого прекраснее. И вообще это фея-фиалка и богиня. А я, скотина такая, из-за зависти и ревности на нее наговариваю.

Роман говорил отрывисто и сердито, а я таращилась на него, широко распахнув глаза, и не могла поверить, что слышу слова, настолько