Райская лагуна - Кэролайн Пекхам

Всю обратную дорогу в поместья Роузвудов я была в оцепенении, моя промокшая одежда прилипла к телу и заставляла меня дрожать, несмотря на то, что я почти не чувствовала холода. Порез на виске горел от соленой воды, но, к счастью, сейчас он перестал кровоточить, просто оставив у меня свежую и болезненную рану у линии роста волос, которая, без сомнения, будет выглядеть еще хуже завтра, когда вокруг нее расцветут синяки.

«Игровая Площадка Грешников» исчезла. Точно так же, как исчезло все хорошее в моей жизни. И снова я была причиной разрушения. Именно поэтому моим мальчикам было лучше держаться подальше от меня. Потому что я была настолько сломлена, что все, к чему я прикасалась, тоже ломалось.

Дождь хлестал по мне через окно, которое разбилось, когда я чуть раньше вынудила Шона врезаться, но я не делала никаких попыток отодвинуться от него, позволяя ему пробирать меня до костей и заливать мои щеки водой, чтобы попытаться смыть слезы.

Мы въехали в ворота поместья Роузвудов, и Шон припарковался прямо перед домом, пока ливень громыхал по крыше машины.

Он всю дорогу пел себе под нос, довольный хаосом, который устроил сегодня ночью, и явно наслаждаясь тем, как я сжалась в комок, погрузившись в бездонную тьму собственных мыслей.

Пара его людей стояли на страже у двери, но никто из них не произнес ни слова о состоянии машины с треснувшим лобовым стеклом и разбитым окном. Они даже не упомянули о том факте, что у Шона на щеке была кровоточащая рана от ручки, которой я его ударила. Они просто уважительно кивнули, в их позах сквозил страх, когда мы проходили мимо, и Шон громко крикнул: — Дорогая! Я дома!

Я не была уверена, кому он адресовал это приветствие, потому что никто не ответил. Все, чего я действительно хотела, это вернуться в подвал, где ждала мисс Мейбл, и попытаться украсть немного утешения из ее объятий, хотя я знала, что не заслуживаю его. Но вместо того, чтобы отвести меня обратно в подвал, Шон схватил меня за руку и потащил вверх по лестнице, а затем по лестничной площадке на самом верху.

— Это моя комната, — небрежно сказал Шон, указывая на дверь впереди нас в конце коридора, прежде чем резко повернуть меня и открыть ту, что слева от нее. — Так что я все время буду рядом, не беспокойся об этом.

Я ничего не сказала, зная, что это задело бы его гораздо больше, чем любые бессмысленные слова, которые я бросала в его адрес. Он хотел, чтобы я возбудилась. Хотел знать, что он забрался мне под кожу. Мое молчание было лучше любого оскорбления, которое я могла бы бросить в его адрес.

— А здесь будешь спать ты — уютно и близко, на случай, если захочешь позвать меня ночью, чтобы я оседлал тебя, как хорошую маленькую шлюшку, а я знаю, ты просто жаждешь снова стать такой для меня. — Шон шлепнул меня по заднице достаточно сильно, чтобы было больно, мокрый материал моего платья сделал звук еще громче, а затем он включил свет. Он часто так делал, ударяя меня по правой ягодице в одно и то же место снова и снова, так что расцветал синяк, и каждый удар его ладони по моей плоти причинял боль немного больше, чем предыдущий.

Комната, к счастью, не была тронута Кайзером и его ужасным чувством дизайна интерьера, и я обнаружила, что смотрю на простое гостевое пространство с окнами во всю стену, которые выходили на кованный балкон за его пределами. В ней была старая деревянная мебель, двуспальная кровать и обои в цветочек на стенах.

— Я знаю, тебе трудно вернуться на свое место рядом со мной, сладенькая, — пробормотал Шон, его руки переместились на мои плечи, и он начал массировать их, но это было что угодно, кроме расслабления. От его прикосновения к моей коже, к горлу подступила желчь, а по спине пробежала дрожь отвращения. — Со временем ты почувствуешь себя лучше. Как только ты снова придешь в себя.

Я молчала, мой пристальный взгляд блуждал по комнате, пока я пыталась найти любое оружие, что-нибудь, что я могла бы использовать против него, пока я изо всех сил боролась, чтобы удержать девушку, которой, я знала, я была, вместо того, чтобы позволить той, которой он хотел меня видеть, снова проникнуть мне под кожу. Но после того, частью чего он заставил меня стать сегодня вечером, мне было труднее, чем когда-либо, цепляться за ту, кем я была сейчас.

— Давай, опробуй кровать и посмотрим, что ты о ней думаешь. — Шон подтолкнул меня вперед, и я немного споткнулась, когда меня потянули к ней.

В голове у меня звенело от слов, которые он сказал мне на «Игровой Площадке Грешников», и все худшее, что я когда-либо думала о себе, нахлынуло на меня так быстро и накрыло так основательно, что я только и могла, что держать голову над этим океаном, пытаться удержать девушку, которой, как я знала, хотела быть, в то время как вес той, которую он видел во мне, пытался утянуть меня вниз.

Я даже не заметила, как он поставил меня на четвереньки на кровати, пока не почувствовала, как его рука задирает мокрую юбку моего платья, и дрожь чистого ужаса пробежала по мне.

Я попыталась отползти, и у меня вырвался возглас протеста, когда он схватил меня за лодыжку и оттащил назад.

— Просто интересуюсь, пришла ли ты уже в себя, сладенькая, — проворковал Шон, тыльной стороной ладони ударив меня по щеке, когда я снова попыталась отползти, и небрежный удар опрокинул меня на бок. — Тебе всегда удавалось так промокнуть из-за меня, когда в твоих глазах появлялся этот мертвый взгляд, как сейчас.

Он рассмеялся и снова дернул меня к себе, игнорируя, когда я умудрилась пнуть его, и грубо запустил руку мне под юбку.

Его пальцы заскользили по моей обнаженной киске, и меня охватила паника, так как на мгновение я подумала, что он все-таки собирается взять меня силой, а дикий взгляд его ледяных глаз пронзил мое сердце ужасом.

Дверь позади нас с грохотом распахнулась, и я подавила всхлип облегчения, когда Шон отдернул от меня руку так же быстро, как она коснулась моей плоти, развернувшись, чтобы посмотреть на то, что помешало его больным играм.

— Извините, босс, — пробормотал Трэвис, не поднимая глаз, пока я оглядывалась назад, чтобы понять, кого я должна благодарить за то, что его прервали. — Но поступило сообщение