Солнце, уснувшее в ладонях ведьмы - Елена Анатольевна Кондрацкая

чай и смотрели на звёзды. Я рассказывала Мэй про созвездия, а она всё порывалась начать записывать и то и дело уточняла детали и формулировки, и я невольно подумала, что с Каем они бы наверняка подружились. Когда чай закончился, а звёзды скрылись за тучами, Мэй засобиралась к Эндрю, а я продолжила сидеть, наблюдая за ней.

– Кстати, ты не видела случайно мои часы? – спросила я, увидев, как Мэй застёгивает на запястье свои.

– Нет, поискать?

– Не стоит, спасибо. – Я покачала головой. – Наверное, я потеряла их в лесу, но, если попадутся, скажи, пожалуйста.

Пропажу я заметила после возвращения из сторожки, но никак не могла вспомнить, вернулась ли в академию с часами или уже без. Перевернула всю комнату, но ничего не нашла. Может, их утащил тот же, кто испортил блокнот Джиа? Надо спросить у мисс Гримм, не водятся ли в Стоункладе какие-нибудь шаловливые духи. Иного объяснения странным пропажам и перестановкам в комнате я пока не находила и искренне надеялась, что часы рано или поздно найдутся. В конце концов, от мамы у меня осталось не так много.

– Хорошего вечера! – бросила я Мэй на прощание.

– Спасибо! Да, кстати! Эндрю предлагает больше времени проводить втроём, если ты не против.

– А его вкусы весьма специфичны. – Я с иронией вскинула брови, скрывая удивление.

– Ну, я просто упомянула, что ты… мы же друзья, а с Эндрю я стала проводить много времени, а Джиа… В общем, он сказал, что будет рад зависать всем вместе. Он сам предложил! В смысле… ну это не странно, короче!

Я рассмеялась – ясно, Мэй беспокоится, что я торчу в комнате одна. Это было на неё похоже.

– Ладно, спасибо, Мэй.

Она уже отвернулась, собираясь уйти, но я её окликнула:

– И, Мэй.

– А? – Она обернулась.

– Никто уже давно не говорит «зависать».

Скорчив мне рожу и высунув на прощание язык, подгоняемая моим смехом, Мэй убежала на свидание.

В вечер Самайна Мэй попыталась затащить меня на вечеринку в главной гостиной, но я не хотела видеть ни Джиа, ни Генри, который не отлипал от своей новой подружки ни на минуту, поэтому не поддалась на уговоры. Я решила не тратить вечер впустую и направить энергию на что-то более менее полезное и поплелась в библиотеку в надежде поработать над очередным штрафным эссе для профессора Блай, хотя это и казалось сейчас самой бесполезной вещью на свете. Кому нужны эссе, когда по академии разгуливают вампир и потенциальный убийца? Впрочем, учёба уже давно перестала казаться мне чем-то существенным и хоть сколько-нибудь значимым, смерть и темницы меняют восприятие реальности. Но она помогала отвлечься, и я надеялась, что и сегодня общество книг и монотонная работа избавят меня от переживаний, причину которых я не могла отыскать. Просто… чувствовала себя паршиво.

– Снова… вы… мисс… – выдала горгулья, когда я подошла, чтобы спросить о нужных для эссе книгах. – Тянетесь… к… знаниям… это… похвально!

– Угу, где мне найти книги по истории Надзора?

– Секция… «Эн»… стеллажи… «Эн»-один, «Эн»-два…

Я не дослушала и отправилась к нужной секции. Уже давно стемнело, учебное время закончилось, поэтому верхний свет приглушили, оставив гореть настольные лампы и редкие кристаллы над стеллажами. В библиотеке было тихо и почти безлюдно, я прошла мимо студента, заснувшего прямо на книге под согревающими лучами лампы. Ещё один студент (или студентка?) сидел чуть поодаль за столом у окна. Снова шёл дождь, и залы изредка освещали белые вспышки молнии.

Обложившись книгами, я проработала над эссе час или два. Официальная история Надзора оказалась ещё скучнее, чем я думала: волшебники собрались, чтобы сделать мир лучше и, взявшись за руки, трудиться на благо всего магического сообщества. Что-то мне подсказывало, что правды здесь столько же, сколько в диснеевских сказках, но писать, конечно же, так было нельзя, поэтому я поливала страницы реками восхищения отцов-основателей и великих спасителей всех ведьм, выхватывая цитаты из книг почти наугад, особо не вчитываясь в их смысл. Это было не важно, важно, что я втянулась в работу и почти смогла унять тревогу в груди.

Оторвавшись от тетради, я потянулась, хрустя позвоночником, и ещё раз пробежалась глазами по тексту. Бо́льшая часть эссе была готова, осталось добавить пару слов про современность и выдумать какие-нибудь более менее сносные выводы. Поднявшись со стула, я поплелась обратно в секцию «Н», чтобы раздобыть первый попавшийся томик по современной истории Надзора.

Кристалл над стеллажом горел тускло, но света хватало, чтобы рассмотреть буквы на корешках, а когда за окном ударяла молния, кристалл тоже вспыхивал ярко, а после гас на несколько секунд, погружая библиотеку во тьму. Большая сила притягивает силу меньшую. Мощный электрический разряд где-то далеко-далеко крал на несколько мгновений магию из волшебных кристаллов, присваивая её себе. Стихия всегда была сильнее человека, сильнее ведьм, необузданная, могущественная, возможно, поэтому на протяжении всей человеческой истории её сперва боялись, поклонялись ей, а потом – пытались подчинить. Большая сила подчиняет меньшую. Поглощает.

Молния снова осветила зал, библиотека снова погрузилась во тьму. Я остановила пальцы на книге, которую выбрала, но ещё не успела снять с полки. Кристалл мигнул и снова стал медленно, будто нехотя разгораться, а я так и не сняла книгу с полки. Справа от меня, напротив окна, неподвижно стояла человеческая фигура. Я видела её лишь краем глаза, боковым зрением, и не могла найти в себе силы пошевелиться. Кожа покрылась мурашками от холода, я будто внезапно оказалась на морозе, изо рта вырвалось облачко пара. Пальцы закоченели, а я задрожала; по корешкам книг, треща, пополз иней. Запахло лесом, сырой землёй и прелой листвой.

Фигура дёрнулась и двинулась в мою сторону. Протянула руку к моему лицу. И только тут я сумела совладать с собой. Отпрянула, одновременно швыряя в фигуру книгу, споткнулась о собственные ноги и упала. Книга пролетела сквозь фигуру, ударилась о стену и шлёпнулась на пол. Фигура, сотканная из белёсого тумана, продолжала надвигаться, протягивая ко мне руки. Рот её был распахнут в безмолвном крике, неестественно перекошен, черты, нечёткие, смазанные, то складывались в туманное лицо, то исчезали, лишая призрака человеческого облика.

Снова полыхнула молния. Меня накрыла темнота, пугающая и холодная, как волны Ледовитого океана, парализующая. А когда свет вернулся, в проходе никого не было. Призрак исчез.

В библиотеку вернулось тепло. Или это меня бросило в жар? Я легла на спину и выдохнула. Меня всё ещё потряхивало, а сердце колотилось в ушах. Какого, мать его, хрена? Призраки в Стоункладе? Этого ещё не хватало.

Я прикрыла глаза, пытаясь вспомнить туманный образ. Разглядеть я его толком не смогла, только выцепила пару ничего не говорящих деталей.

Это совершенно точно была девушка. И на ней было длинное, кажется, современное платье.

Я встала и, совершенно забыв об эссе, поплелась обратно к столу. Именно поплелась, потому что сил двигаться быстрее у меня не осталось – призраки вытягивали магию и жизненные силы, впитывая их как губка, именно поэтому с ними никто не любил работать, требовались годы практики, чтобы научиться взаимодействовать с душами умерших и не чувствовать себя после контакта выжатым лимоном. И, как можно было догадаться, у меня такой практики не было, вокруг меня не было даже защитного круга, который бы снизил потустороннее влияние. Коснись призрак меня, я бы сразу отключилась. Мы однажды баловались с Джиа и Генри: на втором курсе выслеживали призраков на местном кладбище после посиделок клуба «Баек». Промучившись до полуночи, сумели призвать какую-то старуху. Напортачили с пентаграммой, из-за чего старуха в гневе коснулась Джиа, и та провалялась в отключке весь следующий день. То, как мы с Генри тащили её обратно в академию, споря, стоит ли звать на помощь, – отдельная история. Благо это были выходные и никто нас не хватился, а Джиа пришла в себя. После мы додумались прочитать, чем может быть чревато общение с призраками без должной подготовки и средств защиты. Больше мы таких экспериментов не проводили. Стоунклад же защищали от призраков заклинания и обереги, но, должно быть, в Самайн граница