Леща, Ваша Светлость? - Юлия Арниева

и небо в нежные розовые тона, лёгкий бриз нёс запах соли и водорослей, а чайки кружили над гаванью, громкими криками приветствуя новый день. Казалось, сама природа не подозревала о драме, которая должна была разыграться с наступлением темноты.

Я открыла лавку как обычно, с первыми лучами солнца. Разложила товар, проверила ледники, приготовила первую партию рыбных пирогов. Руки выполняли привычную работу, но мысли были далеко – в бухте Тёмных Камней, где сегодня ночью решится судьба олдермена Моргана, Тобиаса и, возможно, всего города.

Около полудня в лавку заглянул Марк. Он выглядел немного расстроенным, и я поняла – рыбаки неохотно восприняли новость об отмене утреннего выхода в море.

– Как дела? – спросила я, стараясь звучать непринуждённо.

– Нормально, – пожал плечами Марк. – Ребята поворчали, конечно, но согласились перенести выход на субботу. – Он помолчал, потом добавил: – Некоторые даже обрадовались. Оказывается, у многих в семьях есть поверье, что выходить в море в первый раз в пятницу – дурная примета.

Я почувствовала облегчение. Значит, рыбаки действительно не появятся рядом с местом операции.

– Вот видишь, – улыбнулась я, – даже народная мудрость на моей стороне.

– На нашей стороне, – поправил Марк, бережно касаясь моей руки. – После вчерашнего… я думал, что нам стоит поговорить.

Я замерла. Сейчас, в разгар подготовки к операции против контрабандистов, серьёзный разговор о наших отношениях был совсем некстати. Но, с другой стороны, завтра всё может измениться, и кто знает, когда представится другой случай?

– Конечно, – кивнула я. – Только не здесь. Вечером, после закрытия лавки?

– Не могу вечером. Мы собираемся с ребятами подготовить снасти к завтрашнему выходу, всё проверить. Может, сейчас? Эмма справится с лавкой на полчаса.

Я заколебалась. Уйти сейчас, когда в любую минуту может появиться капитан Форд с последними инструкциями? Но отказать Марку, когда он, наконец, решился на серьёзный разговор?

– Хорошо, – решилась я. – Только ненадолго. Эмма! – позвала я старушку, которая хлопотала на кухне. – Присмотришь за лавкой? Я отлучусь на полчаса.

– Конечно, госпожа, – кивнула Эмма, выходя на зов. – Идите, не беспокойтесь.

Мы с Марком вышли на улицу и направились к небольшому парку на холме, откуда открывался чудесный вид на море и гавань. Это было тихое место, где редко бывали люди в дневное время – большинство жителей Мареля были на работе, а туристы предпочитали более оживлённые достопримечательности.

– Красиво, – заметила я, когда мы присели на скамью под старым раскидистым дубом.

– Да, – кивнул Марк, но было ясно, что пейзаж сейчас мало его интересует. Он повернулся ко мне, взял за руки и решительно произнёс: – Лесса, я люблю тебя.

Простые слова, сказанные просто, без вычурности или патетики, но от них перехватило дыхание. В прошлой жизни, как Валентина, я слышала признание в любви только от одного мужчины – своего покойного мужа Михаила. В этой, как Лесса – от Тобиаса, чьи слова оказались пустыми и лживыми. Но сейчас, глядя в ясные голубые глаза Марка, я не сомневалась ни на секунду в его искренности.

– Я знаю, что между нами всё произошло быстро, – продолжил он, когда я не ответила сразу. – И понимаю, что тебе, возможно, нужно время. Особенно после… после Тобиаса. Но я должен был сказать это. Особенно сейчас, когда снова собираюсь в море.

– Я тоже люблю тебя, – тихо ответила я, и эти слова не были ложью. За то короткое время, что я знала Марка, он стал для меня не просто деловым партнёром или другом, но человеком, без которого я уже не представляла своей жизни. – И это меня пугает.

– Пугает? – удивился он. – Почему?

Я вздохнула, пытаясь облечь в слова сложный клубок эмоций:

– Потому что… потому что я больше не та Лесса, которой была. Я изменилась, слишком сильно изменилась. И иногда мне кажется, что ты любишь не меня, а… образ, воспоминание.

– Я знал тебя ещё до… до всех этих перемен. И да, я был увлечён той юной девушкой, которая читала стихи в саду своего отца и смеялась как серебряный колокольчик. – Он улыбнулся каким-то своим воспоминаниям. – Но теперь я люблю женщину, которая восстала из пепла своего горя, которая бросила вызов всему городу, включая олдермена и богатых торговцев. Женщину, которая умеет принимать трудные решения и нести ответственность не только за себя, но и за других. Это не образ, Лесса. Это ты. Настоящая ты.

Его слова тронули что-то глубоко внутри меня. Возможно, именно это я и хотела услышать всё это время – что он видит и любит меня настоящую, ту, кем я стала, а не образ прежней Лессы.

– Иногда мне кажется, что я вообще другой человек, – призналась я. – Что настоящая Лесса умерла в том море, а я… я просто заняла её место.

– Мы все немного умираем и возрождаемся каждый день, – задумчиво произнёс Марк. – Просто для большинства этот процесс происходит медленно, незаметно. А ты пережила это как вспышку – мгновенное преображение. – Он сжал мои руки. – Но кем бы ты ни была сейчас, я люблю тебя. И хочу провести с тобой жизнь, если ты позволишь.

Я смотрела на него, не в силах поверить своему счастью. В этом новом мире, в этой новой жизни, мне невероятно повезло найти человека, который видел меня насквозь и всё равно любил.

– Позволю, – прошептала я, наклоняясь для поцелуя. Его губы коснулись моих, нежно и уверенно одновременно. В этом поцелуе было всё – обещание, надежда, трепет новых начинаний. Я растворилась в этом мгновении, чувствуя, как моё сердце бьётся в унисон с его…

Время словно остановилось, пока мы сидели на той скамье, обнявшись и строя планы на будущее. Марк говорил о том, как после спуска новой лодки на воду хочет расширить своё дело – возможно, построить ещё одну или две лодки, нанять помощников. Я рассказывала о своих планах превратить лавку в настоящий ресторан, где люди могли бы не только покупать рыбу, но и наслаждаться готовыми блюдами.

– А потом, когда оба наших дела будут процветать, – мечтательно произнёс Марк, – мы могли бы построить дом. На холме, с видом на море. Не слишком большой, но просторный и светлый. С садом, где ты могла бы выращивать травы для своих рецептов.

– А у причала будет стоять твоя лодка, – подхватила я. – И каждое утро ты будешь выходить в море, а каждый вечер возвращаться домой. И однажды наши дети…

Я осеклась, внезапно осознав, что зашла слишком далеко в своих мечтах. Но Марк лишь улыбнулся ещё шире:

– Наши дети будут самыми счастливыми в Мареле. Сыновья пойдут со мной в море, а дочери научатся