Контракт на соблазн - Яна Шелдон

на вилле, Маша также застала их за оживленной беседой, Лука вскользь познакомил их, представив Камилу как свою родственницу. В ней тогда глупо и нелепо, впервые в голове кольнула ядовитая нотка ревности.Возможно, она и правда просто двоюродная сестра? И Лука общается так любезно со всеми своими «родственниками».

Но сейчас, глядя на эту сцену, Машу захлестнула новая, куда более сильная волна. После вчерашней ночи, после той близости, которую они едва не переступили, это показалось ей плевком в душу.Пока я там извожу себя бессонницей и комплексую, он тут мило общается с кузиной, будто ничего и не было!

Лука, занятый разговором, и не заметил ее. Когда Камила ушла, помахав рукой на прощание, Маша сделала глубокий вдох, собирая в кулак всю свою волю.Ни слова. Ни единого намека. Ты ничего не видела, тебя ничего не волнует.И спустилась в холл с лицом, на котором не было ни единой эмоции.

Лука обернулся на ее шаги. На нем были темные солнцезащитные очки, скрывающие глаза.

— Привет, — бросил он сухо, без улыбки.

— Привет, — ответила она таким же ледяным тоном. Лука слегка улыбнулся.

— Ты не спустилась на завтрак. Не голодна? — спросил он, и в его голосе прозвучала дежурная, ничего не значащая забота.

— О, я более чем сыта, — парировала Маша с тяжелым сарказмом. — Выпила кофе у себя в номере. А вообще..я сыта впечатлениями, разговорами, эмоциями. Вчерашними. Так что не беспокойся. Давай уже поскорее вернемся домой.

Он ничего не ответил, лишь едва заметно сжал губы.

— Поехали, — кивнул он к выходу.

Они молча дошли до машины, и Маша злилась на его невозмутимость. Лицо Луки не выражало никаких эмоций, по нему было абсолютно не скажешь, что вчера между ними что-то произошло. Ни тени смущения или неловкости и раскаяния. Лука вел себя так, будто отчитал подчиненного за опоздание, а не был на волосок от того, чтобы заняться сексом со своей фиктивной невестой. Маша чувствовала себя выжатым лимоном: эмоционально опустошенной и уставшей от этой внутренней борьбы.

Лука резко завел двигатель, и спортивный автомобиль с громким рыком рванул с места, прижимая Машу к креслу. Эта демонстрация мощности была так на него похожа, вместо слов, простое действие. Чтобы заполнить гнетущую тишину, он одним движением включил радио, и из динамиков полилась беззаботная итальянская песня, звучащая издевкой на фоне их молчаливой войны.

Маша упрямо смотрела в окно, но не видела ни деревьев, ни холмов, а лишь размытое отражение своего искаженного обидой лица. Внутри все клокотало. Злость на него за его спокойствие, за его сухое сообщение. Злость на себя за свою слабость, за то, что до сих пор чувствовала на коже жар его прикосновений. И самое противное, едкая, разъедающая ревность к той светловолосой девушке, которая смеялась с ним так легко.

Лука краем глаза видел ее сжатые кулаки и напряженную спину. Он протянул руку к мини-бару и достал бутылку воды.

— Пей, — коротко бросил, не глядя на нее. — Выглядишь разбитой.

— Спасибо, не хочу, — ее голос прозвучал ледяными осколками. — Я не из тех, кого нужно отпаивать после тяжелой ночи.

Он стиснул зубы, убрав бутылку. Проехав еще несколько километров, Лука вновь попытался как-то разрядить обстановку гнетущего молчания. Не спасала даже приторно-веселая музыкальная композиция.

— Ну так что?.. Как тебе вообще впечатления? Монца, и озеро? — вопрос прозвучал натянуто, как заученная фраза из разговорника для туристов.

Маша пожала плечами, продолжая смотреть в окно.

— Ничего особенного. Трасса как трасса, озеро как озеро. Я видела в своей жизни и более красивые места.

Он резко выключил радио. Тишина в салоне стала оглушительной. Еще несколько минут они ехали, но напряжение достигло точки кипения. Лука нарушил молчание, пытаясь найти нейтральную тему.

— Ладно. Как у вас с Анной продвигается подготовка к празднику для отца? Нужна помощь с чем-то?

— Все нормально, — отрезала Маша. — Справляемся.

— Точно? Можем музыку обсудить или меню? Я могу…

— Я сказала, все нормально! — она резко повернулась к нему, и ее глаза сверкали от ярости. — Мы прекрасно справляемся без твоего вмешательства. И вообще, я все больше думаю, что мне там делать нечего. На этом вашем семейном празднике.

Она сделала паузу, чтобы ее слова достигли нужного эффекта.

— Я не член семьи, Лука. Мы оба это прекрасно понимаем. К чему это притворство между нами? Давай, просто скажем, что я приболела: мигрень, несварение, что угодно. И ты пойдешь туда с кем захочешь. С Камилой, например. Вам, я уверена, будет гораздо веселее вдвоем.

Маша не планировала выпаливать это, но ревность и обида вырвались наружу.

Это была последняя капля.

Последовала секунда тишины, потом раздался резкий, пронзительный скрежет тормозов. Лука с силой вывернул руль, и машина резко съехала на обочину, подняв облако пыли. Ремень безопасности больно врезался Маше в плечо. Двигатель заглох и в наступившей тишине было слышно только ее учащенное дыхание.

Лука медленно снял солнцезащитные очки. Его глаза, сузившиеся до опасных щелочек, пылали холодным, неконтролируемым огнем, Маше показалось, что даже воздух в салоне стал густым и раскаленным.

— Повтори, — тихо произнес он. Голос был низким и властным, похожим на рычание хищника. — Что ты сейчас сказала?

Маша молчала. Секунду, другую. Ее собственные слова, колкие и ядовитые повисли в пространстве между ними, и теперь она сама ощущала их едкий привкус. Но отступать было поздно, его тон и этот взгляд, полный презрительного недоверия, заставили слепой, бессильной злости захлестнуть ее с такой силой, что перехватило дыхание.

— Твою мать, Маша! — Лука внезапно взревел, с силой ударив ладонью по рулю. Она дернулась. — Что происходит? Ты что, ревнуешь? Это из-за Камилы? Отвечай! Маша, если это так…она моя двоюродная сестра, ты в своем уме?!

Слова прозвучали как оправдание, которое она отказывалась принять, и вместо ответа Маша резко отстегнула ремень безопасности, с силой распахнула дверь и выскочила на обочину. Пыльный, горячий воздух ударил в лицо.

— Оставь меня! Не прикидывайся. Что тебе есть дело до меня! — выкрикнула она ему, с силой хлопнув дверью. Сердце бешено колотилось, а в глазах стояли предательские слезы ярости и обиды. — Я не хочу даже находится с тобой в одной машине! Лучше уж пешком пойду до Флоренции, чем еще минуту проведу с тобой!

— Маша, немедленно вернись и сядь в машину! Это приказ! — его голос гремел, но сквозь