Навязанная жена - Натали Лав

С надрывом говорит. И заходится рыданиями. Прижимается ко мне, обхватывает меня за торс руками. Я, честно говоря, испытываю облегчение, потому что успел придумать себе кучу всего.

Но жена сильно расстроена и никак не может успокоиться.

Я не могу от нее отмахнуться и сказать, что это ничего не значит. Для нее это значит. И очень много.

— Ась... Ну что ты... Всё будет. Не плачь только так. Не сразу же у всех получается, — утешаю, как могу.

— Я знаю, — шепчет она мне в ответ, не отстраняясь, — Но я хотела, чтобы после Швейцарии... Там было так волшебно.

Через какое-то время успокаивается.

— А вообще глупо, конечно, — смотрит на меня заплаканными глазами, — Я сама знаю, что, может быть, беременность сразу не наступит.

Потом горестно вздыхает.

— Но я так хотела...

Правда, беременность не наступает ни через месяц. ни через два, ни через три. Ася становится всё грустнее. И меня это беспокоит

Прошло четыре месяца

Асия

Сижу на закрытой крышке унитаза и уныло отсчитываю время. За это время я столько раз испытывала надежду и столько же раз ее теряла, погружаясь в неуверенность.

Вот и сейчас я боюсь поддаться надежде. Её, как оказалось, очень больно терять.

Наконец, нужное время проходит, а я всё не решаюсь взглянуть, стараясь задержаться в том моменте, когда у меня еще нет повода для печали.

Но вечно так не просидишь и, набравшись смелости, смотрю на тест.

Не сразу верю тому, что вижу.

Две полоски... Две!

Неверие сменяется сокрушительной радостью.

Я издаю победный клич и вылетаю из туалета. Заспанный Марат на кухне, делает кофе. Ему сегодня куда-то нужно пораньше.

— Получилось! — кричу я, не сдерживаясь, — Ты станешь папой!

Он роняет кружку с кофе. Но мы оба на это даже внимания не обращаем.

Через секунду муж сгребает меня в охапку и кружит.

— Ура! — кричит он не менее радостно, — А ты станешь мамой!

Эпилог

Прошло около двух лет

Марат

Мне нравится у брата — сад, участок, детская площадка с качелями, горками и каруселями... Это классно, особенно весной. Особенно, когда у тебя маленькие дети. Особенно сейчас, когда май буйно цветет и радует ясными, теплыми днями, когда уходить с улицы не хочется.

— Тоже дом, что ли, купить? — тяну я задумчиво, глядя на то, как Ася посадила одиннадцатимесячную дочку в качели и потихоньку их раскачивает.

Ольга занята тем, что зорко следит за тем, чтобы Давид, их с Рустамом сын, не ел песок.

Мы с Рустамом, развалившись на лавочке, наслаждаемся заслуженным отдыхом. Наши жены ездили сегодня вместе по магазинам, а за нянек были мы. И я, и Рустам без проблем остаемся с детьми. Мне это нравится. Рустам в Давиде тоже души не чает. Но выматывает, чего уж там. Тем более, что, если Полинка ходит еще только с поддержкой, то Давид носится везде, где надо и не надо. Ну и пошкодничать очень любит. Но собственный ребенок — это что-то запредельное. Я Полинке могу простить всё, что угодно, а одна её слезинка — и я готов перевернуть весь мир. Даже Ася ворчит временами, что не надо так ребенка баловать. Но я ничего не могу с собой поделать. Как первый раз взял ее на руки в роддоме, так и влюбился. Навсегда. Точно также, как в её самую красивую на свете маму.

Рустам кидает на меня задумчивый взгляд и отвечает:

— На соседней улице выставили один на продажу. Если хочешь, сходим, посмотрим, — до этого он сидел, прикрыв глаза и подставив лицо солнцу. По-моему, дремал.

— Ты мне соседями предлагаешь стать? — усмехаюсь я.

— А что не так? Закинем вам Давида, а сами будем отдыхать, — подтрунивает брат.

— Почему вы? Может, мы вам Полинку? А сами по барам.

— Потому что вы помоложе, — не сдается Рустам, — А по барам вы свое отходили уже. Вернее, ты. Я не думаю, что Ася этим промышляла.

— Я и сейчас могу, — тоже не собираюсь отступать, — И Асю научу.

— Мгу, мгу. Скорее, скалкой получишь, — открыто смеется Рустам.

Фыркаю. Затем через паузу спрашиваю:

— Нормальный дом?

Рустам жмет плечом.

— Тут других и нет. А на вкус, Марат, это смотреть надо. Хочешь прямо сейчас пойдем сходим? — предложение заманчивое.

В частном доме с ребенком проще и лучше. Да и нравится мне больше, чем в квартире. Но всё равно заминаюсь.

— Или ты сюрприз хочешь сделать? — интересуется брат.

Я снова поглядываю на жену и дочь. Нет, сюрприз, пожалуй, делать не хочу. Хочу, чтобы Асия тоже посмотрела, чтобы решила, подходит ли ей новое жилище.

— Не, сюрприз не надо, — отказываюсь я.

— Тогда пошлите все вместе. Внутрь, может, и не попадем, но хотя бы снаружи оцените. А после и по поводу осмотра можно будет с хозяевами договориться.

Я встаю, подхожу к Асие.

— Пойдем на соседней улице дом заценим? Он продается.

Жена переводит свой взгляд с дочери на меня. Улыбается... Как же она улыбается! Так что я про всё на свете готов забыть.

— Ты купить хочешь? — спрашивает с явным интересом.

— Хочу. А ты против? Ты же сама говорила, что в доме лучше, чем в квартире.

— Лучше, конечно, — подтверждает свои слова Ася, — Но тут же очень дорого, наверное...

Не дешево, это точно. Но я завершил один проект и теперь могу позволить себе шикануть.

— Нормально всё. Если я сам предлагаю. Не хватало, чтобы ты из-за денег парилась. Я же глава семьи...

Глаза Аси весело поблескивают.

— Типа — подчиняйся, женщина? — переспрашивает тут же.

Смеюсь в ответ, подтягиваю её и целую в губы.

— Нет. Типа пошли дом смотреть. Вдруг не понравится.

— А пошли! — соглашается жена.

— Куда это вы собираетесь? — спрашивает Оля, подходя к нам и держа сына за руку. Давид перестал бунтовать и теперь охотно цепляется за мамину руку.

— Твой муж рассказал, что дом на соседней улице продается, — отвечаю я, — И любезно предложил нам стать соседями.

— Ой! Я, кажется, знаю, про какой дом Рустам говорил. Он правда классный. Небольшой, но очень уютный, — жена брата тоже проникается этой идеей, — Пойдемте и правда посмотрим?

Она обращается к Асие.

— Хорошо, — Асе любопытно.

— Рустам! — зовет Оля, — Возьми от дома велосипед.

— Договорились? — отзывается брат и поднимается с лавки.

Давид ездит на трехколесном велосипеде, который можно катить за ручку, как коляску. Коляска Полины стоит недалеко от качелей. Через несколько минут Рустам пригоняет транспорт Давида и усаживает сына на него, опуская ручку,