Попаданка-песец, или Магия по-русски - Анна Миральд

Глава 31

Визит Кукинша напрочь отбил первоначальные планы, заниматься чем-то конструктивным расхотелось категорически. С тяжким скрипом затворив ворота, я направилась в особняк, взглянуть на плоды трудов рабочих и заодно отыскать и накормить юного гения, Егорку.

Двор моего поместья начал напоминать больше свалку – груды досок, выкорчеванные рамы и прочий хлам, извлечённый из самых недр, томились у забора, ожидая своей участи. Но внутри… внутри потихоньку рождалось самое настоящее чудо, в которое я верила каждой клеточкой души.

Застыв посреди почти пустого холла, я поймала себя на глупой, счастливой, до ушей улыбке. Сердце трепетало, как у ребёнка, впервые увидевшего новогоднюю ёлку. Совсем скоро эти стены оживут, наполнятся теплом и голосами гостей. Моя мечта обретала осязаемые формы, и от этого захватывало дух!

На мгновение я прикрыла глаза – и тут же узрела его, мой будущий дворец гостеприимства. Не чопорный и строгий, а лучистый и благоухающий радушием и цветами.

Я видела тёплую, медовую палитру стен, готовую встретить гостей, словно ласковая хозяйка, – нежные оттенки спелого персика, сливочные ноты слоновой кости и лёгкие, едва уловимые золотые нити в лепнине. Они создадут атмосферу умиротворённой, ненавязчивой роскоши, в которой так приятно утонуть после долгого пути.

А пол… Он должен стать произведением искусства: безупречная шахматная доска из плитки, где матовые плиты сливочного мрамора будут граничить с тёмно-розовыми, почти бордовыми вставками из порфира. Это придаст полу не только благородство, но и невероятную солидность.

А в центре всего этого великолепия – его сердце и главная гордость! – роскошная, монументальная стойка регистрации, призванная произвести первое и самое важное впечатление. Я видела её из тёмного, благородного дерева, с инкрустацией, с блестящей столешницей из цельного куска малахита или мрамора. За ней мои сотрудники будут встречать гостей с безупречно тёплыми улыбками.

Я открыла глаза, и по коже побежали мурашки от предвкушения. Да, сейчас здесь голо, пыльно и пахнет свежей штукатуркой. Но я уже смотрела сквозь пелену времени. Я видела будущих гостей, застывших на пороге в восхищении, слышала тихий перезвон хрусталя и сдержанный, благородный гул приятных бесед. Это будет не просто гостиница. Это будет легенда. И каждый камень, каждый штрих в её сотворении будет пропитан моей мечтой.

– Альфисса, можно мне Залхара позвать, помочь с лисапедом? – испугал меня бесшумно подкравшийся Егорка. Мальчишка смотрел на меня глазами, горящими от нетерпения.

– У тебя какие-то сложности? Может, нужна и моя помощь? – мягко поинтересовалась я.

Мальчик так энергично замотал головой, что светлые пряди упали ему на лоб.

– Да нет! Всё хорошо! Просто… – он замолчал, подбирая слова, а потом речь хлынула из него рекой. – Ты же сама говорила, что не очень знаешь, как его собрать. А Залхар! Он же всё может! Он и лук сам сделал, и стрелы, и шалаш мне в лесу сам построил! Он точно поможет! Но без спросу нельзя. Альфисса, ты разрешишь?

И тут из-за моей спины донёсся сдержанный смех. Я обернулась. На пороге, прислонившись к косяку, стоял тот самый «мастер на все руки». На его лице играла улыбка, а в глазах плясали весёлые искорки любопытства.

Я улыбнулась и кивнула.

– Конечно, но только после того, как ты отведёшь своего помощника в наш домик, и вы вместе плотно поужинаете.

Егорка обрадовался и жестом подозвал Залхара, и, когда тот подошёл к нам, я наказала:

– Сначала поешьте, потом будете мастерить. Кстати, тебе нужно объяснить то, что я Егору рассказывала?

– Нет, госпожа. Всё, что нужно, он показал, а остальное… так даже интереснее! – Залхар легко подхватил Егорку, взгромоздив того себе на плечи под восторженный визг, и вышел из особняка.

Я же опустилась на стоящую в углу чью-то рабочую табуретку и задумалась о том, что делать дальше. Забот – непочатый край: провести собеседование с потенциальными поставщиками, отобрать самые выгодные предложения, составить предварительную штатку, определить требования к кандидатам, найти помещение для их обучения, посетить жаждущую моих денег и моей крови Управу…

– Ааааааа… – горестно взвыла я.

– Чаво воешь? Ты вроде как тявкать должна, али твоя лиса особенная? – раздался из ниоткуда ехидный голос домового.

– Я уже тявкнула, поэтому и вою, – пробурчала в ответ.

– Эвон как. Я думал, она делом занималась, а она с кем-то по-песцовьи пообщаться успела, – усмехнулся домовой.

– Очень смешно, Кузьма Кузьмич, но ты, как всегда, угадал, – хмыкнула я.

– И кого ж твоя душенька негостеприимно облаяла?

– Да приходил тут один чиновничий Кукиш, хотел «на довольствие поставить», а я возьми да бабулину присказку про лапоть ляпни. Даже если отмоется, то простит вряд ли, – грустно усмехнулась, вспоминая. – Дёрнуло же меня за язык так смачно нахамить. Пусть даже наглому любителю взяток.

– Эхе-хе-хе-хе, – грустно вздохнул Кузьма Кузьмич. – Много женщине талантов свыше дадено, много. Всё понимаете, всё чувствуете. Кроме того момента, когда надо бы промолчать. Вот тут у вас всю энту чувствительность махом отключает.

Я скривилась, соглашаясь со справедливостью слов, и с сарказмом процитировала стихи из моего прошлого мира:

– «То нужных слов нам вовремя не вспомнить, то вовремя заткнуться не судьба»… – И, грустно помолчав, ехидно добавила: – Умеешь ты поддерживать, Кузьма Кузьмич, прям как дедуля после воспитательного подзатыльника.

На сердце стало тоскливо. Я опустила глаза и замолчала. Словно почувствовав моё состояние, рядом материализовался домовой и уселся на соседний стул.

– Тактоподдерживать, а не жалеть, – мягко пояснил он. – Жалость – она худая вещь, от неё только боль да раны остаются. А честность всегда пользу несёт: беду исправляет да душу стыдом чистит. А на деда не греши, мудрый был, добрый. Если такого помощника здесь себе отыщешь, а молодым – наставника, всё легче будет. Эвон ты какую ношу себе на плечи неподъёмную взвалила.

Я с благодарностью за заботу кивнула. В горле стоял ком. Кузьма Кузьмич прав. Создала себе своей языкастостью проблему на пустом месте.

– Представляешь, что обо мне думать будут, когда он расскажет о произошедшем? Гостиницу стороной обходить станут.

– Не глупи, Фиска! – прикрикнул домовой. – Да он такое поведать сможет, токмо если сам баламошка[1]. Приказчикова должность, конечно, всегда не под умных, а под послушных делается, но чтобы такое про себя нарассказывать, надо совсем головы не иметь. Ты так переживаешь, словно впервой воевать с такими будешь!

Я недовольно встрепенулась:

– Не впервой, но до этого я в другом