Спасти дракона - Александра Гусарова

Рядом с ней точно также плыл по воздуху Рихард. Что было ужасным, так это полное отсутствие одежды что на ней, так и на нем. Но почему-то стыдно не было совсем. Она с удовольствием разглядывала мужественную фигуру фон Эйтмана, украдкой бросая взгляды на самое сокровенное. Эвка конечно понимала, что это неприлично, но глаза сами туда стремились.

— Странно, ты смотришь туда, куда женщины предпочитают не глядеть! — рассмеялся Рихард. — А тебя ни что в моем теле не смущает?

— А что-то должно? — она запоздала поняла, что он имел в виду полосы из чешуи, которые как оказалось шли не только по бокам, но и по позвоночнику. — Ты очень красивый!

Такое могло привидеться лишь во сне. А во сне можно все. Поэтому стеснение отсутствовало напрочь.

— Ты тоже! — он широко улыбнулся в ответ.

Девушка оглянулась по сторонам и удивленно поинтересовалась:

— А где Ганс?

Глава 18

Вопрос про Ганса словно стал паролем к возвращению обратно. Неожиданно все вокруг завертелось, закружилось, воздух стал плотным и липким, как при переходе через мощный портал. Это нечто их помурыжило, пожевало и выплюнуло туда, откуда они и пришли в призрачный потусторонний мир.

Эвка обнаружила себя сидящей под деревом, сжимающей в руке пустой бокал. Ганс был на месте, сидел рядом. А Рихард о чем-то негромко с ним переговаривался, прислонившись к соседнему дереву и вытянув вперед длинные ноги. Обнаружив, что её напарник по недавнему бесстыдству, похоже, все-таки в нем не участвовал, с облегчением выдохнула.

— Тер Рихард, а мы еще долго будем здесь рассиживаться? — решила уточнить девушка, а заодно проверить, как она может говорить и двигаться. Вдруг действительно сильно перебрала вина, и сейчас сидит в хлам пьяная. Но хрупкое стекло без проблем было поставлено на клетчатую скатерку. А язык работал без труда и не заплетался.

— Вы, Тира, куда-то торопитесь? — его сиятельство вопросительно выгнул бровь, совсем по-герцогски.

— Точно, высший аристократ! — подумала про себя Эвка, а вслух сказала:

— Да, хотелось бы быстрее завершить весь этот кошмар и отправиться домой!

— Боюсь, сегодня не получится, — он вальяжно откинулся на ствол дерева за его спиной. — У меня во дворце его величества есть дела. Я, конечно, могу отправить тебя на поезде, который регулярно ходит из королевства в империю. Но он идет слишком долго. Я успею не только все сделать, но и встретить тебя на перроне. Такой вариант устраивает?

Эвка задумалась. Неизвестно, сколько она проработает у теры Эннари и получится ли у нее еще раз побывать в этом таинственном государстве. Поэтому благосклонно и величественно кивнула, словно в этой небольшой копании именно она была королевой.

Рихард беззлобно рассмеялся и сказал:

— Вот и славно! Я думаю, тебе здесь должно понравиться, — и после этой фразы вернулся к разговору с Роттенбергом. Мужчины обсуждали что-то очень важное и совершенно непонятное для женского ума.

— Там лучше поставить карбюратор! — пытался доказать свою правоту Ганс.

— А магической очистки разве будет недостаточно? — уточнял Рихард.

— В том-то и фокус, что он будет передвигаться без помощи магии! — парировал вопрос оппонентабезопасник.

Девушке стало неинтересно, и она снова предалась своим мыслям, попутно разглядывая спорщиков:

— А ведь как он хорош! — эта определение досталось фон Эйтману. — Одни глаза чего только стоят! Но он на меня даже и не смотрит. И целовал не оттого, что сильно хотел. Просто он знает о Вечном лесе гораздо больше простых людей. И, скорее всего, догадывался о волшебной силе поцелуя на висячей тропе.

Эвка грустно поморщилась и переменила позу, так как ноги уже начали затекать.

— Жаль, что это был только сон! Он там смотрел на меня такими влюбленными глазами, что я было поверила в искренность его чувств. Я бы даже согласилась, чтобы все происходила наяву. И наплевать, что мы там были без одежды. Свидетелей же не было. Даже Ганса в мой сон не пустили. Хотя, раз никто ничего не знает, может, все к лучшему? Меньше мужиков, меньше проблем! — девушка вздохнула еще раз. И неожиданно вздрогнула, от резкой фразы, брошенной Рихардом:

— Эванджелина, чего расселась? То кричишь, что домой торопишься, а то даже встать не соизволишь. Вставай, пора из леса выходить.

Она так замечталась, что окружающий мир перестал существовать. Да только жить в сказке нельзя. Нужно возвращаться к насущным проблемам и двигаться дальше.

Остаток пути они проделали без препятствий и приключений. И примерно через полчаса вышли к кромке леса.

Что там Эвка говорила про то, что в сказке жить нельзя? Сейчас именно она лежала перед ней. Как оказалось, лес рос на возвышенности. А там внизу, в ложбине, лежал прекрасный город. Он был построен из белого камня и разукрашен золотом. Еще нигде и никогда она не видала такого количества домов, крытых желтым металлом. Или по крайней мере материалом, очень напоминавшему вожделение миллионов. Девушка не удержалась от реплики:

— Золото?

— Оно самое, — уже привычно скривил губы Рихард. — Впечатляет?

— Красиво очень! — согласилась девушка.

— Дорого-богато? — он еще раз скривил свои красиво вылепленные губы в известной поговорке.

— Может быть, — она пожала плечами. — Я о цене как-то не задумывалась. Красиво, да. Но жить там я бы не хотела. У меня есть ощущение, что золото слишком холодный материал, чтобы делать дома уютными.

— Это не золото, это драконит, — буркнул чем-то недовольный Ганс. — Он дешевле, но только здесь, в пределах Синих гор. За вечным лесом этот металл просто не существует. Он может аккумулировать солнечное тепло, а затем отдавать его на обогрев жилища.

На этот раз недовольно сморщился тер фон Эйтман. По неизвестным причинам ему очень хотелось вывести девушку из себя. Он планировал от души поиздеваться над ее наивностью. Только Роттенберг спутал все его планы, особенно когда продолжил дальше:

— А вон тот синий замок видишь? — Эвка проследила за его рукой и даже приостановилась, пораженная увиденным. Строение было сложено из огромных синих валунов. Валуны были не только синими, но еще и прозрачными и переливались тысячами искорок на свету. Даже золотые крыши терялись на его фоне. — Это дом его светлости.

— Предположим, не мой, а моих