Опасное положение - Екатерина Началова

сильных. У меня была слабая надежда на то, что как равному мне удастся создать альянс с двумя Воронами и выиграть эту битву дипломатическим путем. Но будут ли они учитывать мнение самого молодого? Повлияет ли на их решения мой голос?

Надо пробовать, пусть надежда и невелика.

Для открытой борьбы слишком мало информации. Да, все они стары и вряд ли физически представляют для меня угрозу, однако про контактное сражение речь пока не идет. Я могу не успеть подойти или подлететь к тому же Терцию прежде чем он ударит по моим мозгам своей Силой. Уверен, Вороны еще не демонстрировали мне все, на что способны, потому опасаюсь открытого противостояния без должных знаний. Я все ещё не знаю, на что способен каждый из них.

...что там говорить, я еще не знаю, на что способен сам. Для любого вида борьбы информации мало, однозначно мало.

Даже всеведущие знают о Силах Совета крайне немного. Нам известно очевидное, об остальном можно только предполагать. Ходят легенды, что самые сильные из нас способны разбивать вдребезги любые защитные амулеты, видеть то, что творится на другом краю земли. В сказках говорят о Воронах способных видеть глазами всех птиц одновременно, слышать голоса мертвых, подчинять своему влиянию не только жизни, но и смерти...

«Так велики, что закрывают крылом небо», — вспомнил слова из старой песни.

Не думаю, что хотя бы десятая часть из этого — правда. Большинство наших способностей сосредоточенно между тремя качествами: чтением, управлением и видением. У каждого всеведущего свой баланс между ними. Скорее всего у членов Совета одна, а то и две из этих способностей просто высоки до предела.

У меня всегда было больше развито «видение»: в зрении глазами птиц мне традиционно не было равных, тогда как в чтении и управлении я нередко уступал более способным. Думаю, что и «видение» я развил тренировками, ведь степень овладения любым навыком прямо пропорциональна концентрации на цели, дисциплине и определенной степени упрямства. Эти качества во мне есть. Всегда были.

Не мытьем, так катанием: мой случай.

Размышляя и восстанавливая утерянное равновесие, я просидел в одиночестве несколько часов. Жена меня не беспокоила. Отдых нарушил вестник со срочным сообщением явиться к Высокой Ветке на посвящение.

— Отлучусь до вечера, Совет зовет, — коротко сообщил Кате, которая увлеченно разрисовывала стену в будущей детской. У нас не принято готовить комнату и вещи до рождения ребенка, жена с трудом, но приняла эту традицию, а вот относительно комнаты уперлась.

«А если я скажу, что готовлю комнату для своих занятии... спортом? Тогда можно?» — настойчиво вопросила она, и я не нашелся, что ответить. С некоторыми вещами приходится мириться. Вот Катя не особенно интересуется правилами. Да я и сам скептически настроен относительно совсем уж дремучих традиций.

— Хорошо, возвращайся, — сдержанно ответила Катя издалека, бросила на меня осторожный взгляд и сразу отвела глаза. Подходить не стала.

Чувствует, что еще не время. Умный птенец.

Быстро осмотрел стены, не заходя внутрь. Судя по всему, спортом жена собралась заниматься в окружении облачков, птиц и звездочек. Мило.

Я развернулся, чувствуя как оттаиваю. В конце концов, она просто искала повитуху, а не стремилась встретиться с ним. Даже в дом не пригласила, слушаясь моего запрета. Любой другой бы на ее месте уже влип бы в крупные неприятности: не пригласить в дом короля равносильно смертельному оскорблению. Но дочери Хаоса все сходит с рук.

Обязательно исправлюсь, когда вернусь.

Однако, Совет торопится. Любопытно, почему? Спешка неудивительна, когда много работы и нужны новые головы. Но все же можно было бы подождать и до завтрашнего утра. С другой стороны, они никогда не медлили, к чему им медлить сейчас? Вероятно я сам бы предпочел, чтобы посвящение, да и любое другое событие случилось завтра.

Хм. Действительно.

Я быстро преодолел путь до Высокой Ветки, влетел в скалу и приземлился в холодном зале сбора. Здесь меня ждал только Терций. Сухой и черный, он приветливо поклонился, когда я опустился рядом с ним.

Я поступил так же.

«Мои поздравления, князь Наяр. Особенный день для вас. Прошу следовать за мной в наш кабинет» , — прошелестел его голос в моей голове. Обратившись, лорд полетел вверх и нырнул в одно из крошечных отверстий в потолке.

Устремился за ним.

«Именно этот вход» , — Терций на ходу прокомментировал выбор. — «Остальные — тупик».

Запомнил.

Отверстие оказалось похожим на воронку. Уже через минуту полета она расширилась, а затем опять сузилась до размера пары ладоней. Крылья пришлось сложить.

«Дальше пешком» , — проговорил старый Ворон, предусмотрительно первым шагнув в представшую впереди каменную нору. Мы оставались в облике птиц, и я вынуждено последовал за ним, мысленно проклиная древних за выбор подобного убежища. Задевая головой, крыльями и хвостом камень скалы и ни трепета, ни радостного я ожидания не ощущал. Сердце билось на несколько десятков ударов быстрее, в груди свербила одна лишь мрачная настороженность, хотелось попятиться, сбежать, быстрее улететь прочь отсюда, скрыться. И вместе с этим я вспоминал короткий диалог с Арьей. Он произошел, пока мы стояли в подсобке.

— Что говорят среди ваших о новых приказах? — неожиданно сам для себя спросил вслух, имея в виду простых Воронов. Тех, которых большинство, тех, что выращивают зерно, прядут ковры, мирно живут в поселке.

Арья вздрогнула и подняла ресницы. Сегодня я впервые заговорил с ней, она раньше не слышала мой голос.

— Отвечай.

— Мы готовы исп...

— Не надо этого. Правду говори, — хмуро приказал.

— Некоторые плачут... — едва слышно проговорила она, опять уставившись на ботинки.

— Плачут... — повторил, ощущая как еще более страстно хочет выбраться наружу мой гнев. — И мужчины?

Она на миг зыркнула на меня.

— Отец сказал — убьет, — девушка перешла на шепот.

Я свысока посмотрел на нее и серьезно уточнил:

— Кого?

— Вас... — испуганно сказала одними губами, на миг глянув на меня.

Больше я ни о чем не спрашивал. Если простые Вороны страдают, доведены до желания убить всеведущих, я в своем негодовании не одинок. Это придавало решимости. Отец Арьи хотел бы убить меня за действие, которое, как он думает,