Горячие руки для Ледяного принца - Рита Морозова

— Ты… ты так плох, — прошептала я, глядя на его лицо, искаженное страданием и неконтролируемой силой холода. — Это… это правда? Я… я навредила?

— Нет! — он закричал, и стены камеры задрожали, осыпаясь инеем. — Это не ты! Это ОНИ! И это Я! Мой страх! Моя слабость! Я оттолкнул тебя… и проклятие воспользовалось этим! Оно рвется наружу! Оно пожирает меня изнутри без твоего света! А они… они использовали это! Чтобы убрать тебя! Чтобы добить меня! — Он схватился за голову, его тело содрогнулось в новой волне холода. По полу пополз иней. — Но они не знают… не знают, что без тебя… я уже мертв. Ты не навредила, Аннализа. Ты… ты была единственным солнцем в моей вечной ночи. Моим воздухом. Моей… жизнью.

Он опустился на колени передо мной, не в силах устоять. Холод от него был невыносимым, но в его глазах, полных слез, которые тут же замерзали на ресницах, была такая бездна боли и любви, что у меня перехватило дыхание.

— Прости меня, — прошептал он, его голос сорвался на хрип. — Прости за мою трусость. За то, что оттолкнул. Я боялся… боялся, что мой холод убьет тебя. А вместо этого… я чуть не отдал тебя им на растерзание. Я не могу… не могу без тебя. Даже если это убьет нас обоих. Ты… мое солнце. Мое проклятое солнце.

Он протянул руку снова. Дрожащую. Покрытую тонким слоем инея. Но на этот раз я не отпрянула. Я протянула свою. Наши пальцы почти соприкоснулись в ледяном воздухе камеры, где даже дыхание замерзало. В этот миг за его спиной, в проеме двери, появились новые фигуры. Много стражей. С луками. С копьями. И Дерн. Его лицо было непроницаемым, но в глазах горел холодный расчет.

— Ваше Высочество! — его голос резал тишину. — Вы нарушили приказ Его Величества! Вы напали на королевскую стражу! И вы в обществе обвиняемой в измене! Сдайтесь! Немедленно! Или мы будем вынуждены применить силу!

Кайлен медленно обернулся. Его лицо, только что искаженное болью и любовью, снова стало маской ледяной ярости. Он встал, заслоняя меня собой. Холод вокруг него сгустился до видимой дымки.

— Попробуйте, — прошипел он. Голос его был тихим, но он звенел, как ломающийся лед. — Попробуйте тронуть ее. И узнаете, что такое настоящий холод. Холод отчаяния. Холод потери. Холод смерти….

Стражники замерли. Даже Дерн на мгновение потерял свою уверенность. Они видели силу, бьющую из Кайлена. Силу неуправляемую, разрушительную. Силу, которая могла смести их всех в ледяную пыль.

— Он вне себя! — крикнул кто-то из стражников. — Проклятие! Оно контролирует его!

— Взять его! Живым! А девушку… — Дерн не договорил, но его взгляд, брошенный в мою сторону, был красноречивее слов. Мертвой . Чтобы замкнуть круг лжи.

Лучники натянули тетивы. Копейщики сомкнули строй. Кайлен вскинул руки, и воздух перед ним заклубился морозным туманом, сгущаясь в невидимую стену. Я видела, как он дрожит, как его силы на пределе. Он защищал меня. Ценой своей жизни. Ценой потери последнего контроля над проклятием.

В этот момент что-то ударило меня по голове. Сзади. Оглушительно. Больше я ничего не видела, не слышала. Только ощущение падения в ледяную черноту, пронзенное последней мыслью: « Он сказал „солнце“…» И всепоглощающий холод. Холод темницы. Холод предательства. Холод конца.

15 глава

Сознание вернулось не светом, а болью. Тупая, раскалывающая череп глыба где-то в затылке. Холод. Не промозглый сырой холод подземелья, а пронизывающий, режущий лезвиями воздух, впивающийся в кожу даже сквозь одеяло. И звуки. Не тишина темницы, а хаос. Стоны. Резкие крики. Глухие удары. Звяканье металла. Подавленные команды. И сквозь все это — неумолчный, зловещий вой ветра, словно сам Эйриден кричал в агонии.

Я открыла глаза. Мир плыл, расплывался, потом медленно собирался в фокус. Не каменный свод темницы. Деревянные балки, почерневшие от времени и копоти. Высокое окно, затянутое мутным льдом, сквозь которое лился серый, безжизненный свет. Воздух густой, тяжелый — смесь дыма, лечебных трав, пота, крови и всепроникающего запаха холода. Я лежала на жесткой походной койке, укрытая грубым шерстяным одеялом. Рядом горела тусклая масляная лампа, ее колеблющееся пламя бросало прыгающие тени на стены, заваленные тюками с бинтами, коробками с травами, глиняными кувшинами.

Лазарет. Я была в лазарете. Но не в том уютном, пахнущем антисептиками отделении моей прошлой жизни. Это был импровизированный госпиталь, развернутый в огромном, полуразрушенном зале, похожем на амбар или заброшенную мастерскую. Повсюду койки. Десятки коек. И на них — люди. Солдаты в разодранных, замерзших доспехах. Горожане с обмороженными лицами и руками. Женщины, дети… Их лица были серыми от усталости и боли, глаза — пустыми или полными немого ужаса. Стоны сливались в непрерывный, жуткий фон.

Попытка приподняться вызвала новую волну боли в голове и тошноты. Я застонала.

— Анна? Анна, родная? Ты жива?

Рядом материализовалось знакомое, изможденное лицо. Эдгар. Его глаза, запавшие и обведенные темными кругами, светились диким облегчением и тревогой. Он опустился на колени у койки, его шершавая, холодная рука схватила мою.

— Папа? — голос мой был хриплым шепотом, чужим. — Как… как ты здесь? Что… что случилось?

— Шшш, не говори, не трать силы, — он погладил мою руку, его пальцы дрожали. — Тебя… тебя вытащили. Из той ледяной могилы. После… после того как Принц… — он сглотнул, глаза наполнились слезами. — Ох, Анна, что они с тобой сделали? Весь город говорит… изменница, отравительница… Бред! Я знаю, это бред!

— Кайлен… — имя сорвалось само собой, вместе с обрывком памяти: его безумные глаза, ледяная ярость, слова «ты мое солнце », стражники, удар по голове… — Где он? Жив? Что с ним?

Лицо Эдгара исказилось от горя.

— Жив… пока. Но… не знаю. Говорят, страшное. После того как он вломился в темницу за тобой… Он перебил стражу. Ледяным… ураганом. Потом… потом его сразили. Стрелой? Магией? Не знаю. Он упал. Холод такой пошел от него… что даже южане, говорят, отступили на время. Его унесли в замок. В его покои. Никто не пускает. Только король, Дерн да лекари. Говорят… ледяной панцирь растет на нем. Быстро. И… и холод от замка теперь такой, что птицы замерзают в полете. — Он опустил голову. — Королевство… Анна, королевство падает. Южане… они здесь.

— Здесь?