Собственность заключенного - Ядвига Благосклонная

— На кого поставишь, Евгения?

Захар наклоняется ко мне слишком близко, шепча эти слова на ухо. Бьюсь об заклад, со стороны мы выглядим как флиртующая парочка.

— На Баху, — сглотнув ком в горле, произношу.

— Посмотрим, — хмыкает Захар.

Его пальцы сжимают мое плечо. И тут меня накрывает жаром, потому что я встречаю пылающее праведным гневом глаза Дамира. Он смотрит на нас так, словно собирается сейчас перелезть через ринг и оторвать голыми руками голову Захара.

Дамир машет мне рукой, мол, подойди и Захар, заметив это движение, усмехается и глумливо бросает:

— Иди уже к своему мавру. А то поднимется же.

На подгибающихся ногах спускаюсь по лестнице и дохожу до Дамира. Он спрыгивает с ринга, подходит ко мне и без лишних предисловий зарывается пальцами в мои волосы, дергает на себя и жадно впивается в губы.

Целует. Беззастенчиво. Голодно. Без капли нежности. Заявляет права.

Поцелуй недолгий, но и этого хватает, чтобы моя голова закружилась.

— Я схвачусь за левое плечо. Это будет сигнал, пташка.

А затем он возвращается на ринг, чтобы драться.

Понятия не имею, что за сигнал. И что должно произойти, но сейчас полностью доверяю Дамиру. Захар мне не поможет. Только Бахметов. И сейчас я это понимаю как никогда ясно.

Глава 21

Женя

Этот бой отличается от первого. Бойцы не спешат набрасываются друг на друга. Выжидают, примериваются, но не атакуют. Мясник все же наносит удар первым, но Дамир успевает отклониться. Парни ходят по кругу, пока толпа не начинает требовать хлеба и зрелищ.

— Врежь уже этой принцессе!

— Бой! Бой! Бой!

Мясник начинает первым. Наступает, задавливает своей мощной фигурой, пытается загнать Баху в угол, но тот слишком гибкий и смекалистый. Баха ныряет Мяснику под руку, уклоняясь от удара, изворачивается и бьет Мясника ногой в бок. Тот сам оказывается загнанным в угол. И тут Дамир словно слетает с катушек. Игры в кошки-мышки закончились. Начинается настоящий кровавый мордобой.

Не щадя соперника, Дамир сыплет мощными и четкими ударами по корпусу, пару раз попадает в лицо. В какой-то момент слышится со стороны входа странный шум, и Дамир неожиданно хватается за плечо.

Я хмурюсь. Переживая за то, что оно у него вылетело, и сейчас Мясник этим воспользуется и просто его прикончит.

В голове словно зажигается лампочка, и я очень кстати вспоминаю о сигнале.

Плечо. Это сигнал. Только вот на что?

Ответ приходит сам собой. У входа слышатся крики:

— Всем лежать!

— Облава! — орет в рупор горе-ведущий, пока я стою на месте, точно олень застывший в свете фар.

Пытаюсь среди толпы выцепить глазами Бахметова, но тщетно. Заключенные ринулись во все стороны, точно тараканы. Неожиданно меня кто-то хватает за руку и куда-то тащит. Из горла невольно вырывается сдавленный писк.

— Тише ты! — шикает Баха, сгребая меня в охапку.

Накрывает рот ладонью, заталкивая за угол. Раздаются звуки стрельбы, призывы лечь на пол и сдаться.

От страха и осознания того, что в бункере вооруженные люди, внутри расползается леденящий душу противный страх. Они же не будут сейчас разбираться кто я и что я тут делаю. Проклятье! Куда я опять вляпалась?

Бахметов буквально вдавливает меня в стену своим крепким телом. Обнаженный торс горит под моими пальцами, которые я машинально выставила перед собой, когда Дамир затолкал меня в небольшое углубление в стене.

— Нас не видно? — едва слышно выдавливаю.

В ответ Бахметов качает головой. Каждый мускул в его теле напряжен. По виску стекает струйка пота, а на скуле красуется неглубокая царапина. В целом, можно сказать, что Бахметов в драке не пострадал.

Он внимательно прислушивается, а потом тоном не терпящим возражений отрезает:

— Сейчас. Пошли.

Я не успеваю испугаться. Все происходит слишком быстро. Сперва мы выходим из-за угла, резко начинается потасовка между надзирателями и зэками, снова раздаются звуки стрельбы, а мы между тем несемся на всех парах через зал к выходу.

В этом хаосе мы остаемся незамеченными, пробираемся куда-то в тайный проход и идем вдоль по темному коридору. Стрельба и крики остаются позади. До сих пор не верится, что мы остались живы. Там есть жертвы, я видела кровь и несколько лежащих на полу зэков.

Господи, я же стала участницей настоящей перестрелки! В тюрьме! Как говорится, есть что вспомнить — нечего детям рассказать.

— Ты как? — тихо спрашивает Дамир, когда мы уже отходим на приличное расстояние и уже не слышно никаких звуков, кроме нашего сбитого дыхания и шагов.

— Не знаю, — честно отвечаю, потому что, откровенно говоря, я просто в шоке.

Действую на автомате, словно превратилась в бесчувственного робота. Держу пари, это мне потом аукнется, но сейчас… Сейчас главная задача — выжить.

— Это пройдет. Забудешь все, как страшный сон. Главное, выбраться отсюда.

Когда Дамир говорит таким уверенным голосом, я ему верю. Верю, что он вытащит нас. Этот мужчина настоящий боец, и я не могла не оценить и не заметить, что все время, пока мы стояли у стены, он прикрывал меня собой, как собственно когда и бежали. Возможно, поэтому из меня вырывается:

— И тебя забуду?

Его шаг сбивается, но Дамир быстро приходит в себя. С горьким смешком произносит:

— Это уже на твое усмотрение, пташка, — выдерживает паузу в несколько секунд, чтобы добить откровением: — но если хочешь знать, я тебя не намерен забывать. Не забыл тогда, и не забуду сейчас.

Наверное моя очередь спотыкаться. Слова Бахметова достигают своей цели — моего сердца. Когда ты слышишь от мужчины, в которого немножко влюблена (а может, множко), что он тебя не забудет, то сложно остаться равнодушной льдинкой. Я таю от этого заявления, но не подаю виду.

Возможно, когда все это закончится, я позволю себе помечтать о том, как бы это было повстречайся мы при других обстоятельствах? Была бы между нами эта сумасшедшая химия? Были бы мы счастливы? Он бы забирал меня с работы, а я бы готовила нам ужин?

Темный коридор заканчивается, Дамир толкает небольшую ржавую дверь и спрыгивает на пол, помогает мне и мы оказываемся в «главном» коридоре. Освещенном и недалеко от моей камеры.

— А теперь быстро переодеваемся, берем вещи и сваливаем. Делаем все тихо, без нервов и максимально быстро.

Киваю головой, мол, поняла. Бахметов не отпускает