Империя предрассудков - Панна Мэра

– Обещай писать мне, – предупредила я напоследок, когда Фаня уже держала свой чемодан в руках и вот-вот собиралась отправляться.

– Обещаю.

Она постояла подле меня еще пару секунд, ожидая, что я, быть может, хочу еще что-нибудь ей сказать. Но у меня не было слов, лишь слезы, что совершенно неожиданно брызнули из глаз.

– Спасибо, Аня, – сказала она почти шепотом, а после резко развернулась и направилась к карете, что стояла в нескольких метрах от заднего выхода.

Я не знала, как сложится ее судьба, но часть меня чувствовала, что мы еще встретимся.

***

–Ни одного письма, Фаня! – произнесла я, чувствуя, как обида сдавливает горло, – ты обещала писать мне, а в итоге я не получила от тебя ни одной весточки.

Она лишь растерянно развела руками.

– Я писала тебе, Анна. Но, похоже, кто-то не хотел, чтобы мои письма доходили. Ты же знаешь, как с этим делом в Институте. После седьмого или восьмого письма без ответа, я поняла, что это бессмысленно. Последнее письмо я отправляла перед Смотрительским балом. Полагаю, его ты тоже не получила?

Я неохотно кивнула, и Фаня продолжила мысль:

– Да, для всех я мгновенно стала предателем. Неблагодарной девчонкой, растратившей свой талант впустую. Разве что Жуковская, отнеслась ко мне со снисхождением и даже пыталась выяснить все ли со мной хорошо.

– Ну да, тебя не просто понять. Не хотеть быть фрейлиной, закончив Институт Благородных девиц, далеко не канон, знаешь ли.

Как раз кстати мимо несли поднос с бокалами красного вина. Я тут же поспешила позаимствовать один из них, дабы слушать историю Фани без излишней импульсивности.

– Не жалеешь, что тогда ушла? – спросила я, потягивая бордовую жидкость.

– Нет. Я не хотела во дворец и сейчас не хочу, – ее речь была плавной и завораживающей, словно подруга пыталась меня околдовать, – по правде говоря, не то чтобы я была прямо в восторге от того, что делаю сейчас. Однако это все равно лучше, чем самой бегать за женихами и плести интриги.

В тот момент Фаня напоминала мне человека, который словно пришел из другого мира. Вместо привычной дворцовой суматохи и обманчивой заинтересованности, в ее голосе звучали ноты рассудительности и спокойствия. А может это просто был расслабляющий эффект от вина.

– Да и в целом. Дворец просто не нравился мне. Он был мне противен. Я с трудом понимаю, как ты до сих пор живёшь среди этих людей, – вздохнула девушка, сделав первый глоток из своего бокала, – хотя вино вкусное.

– Я привыкла, – ответила я коротко. А потом вспомнила, как похабно вел себя сегодня граф Равнин, вынуждая меня проводить вечер в их компании. – Почти привыкла. Бывают исключения. Но жить здесь можно, особенно если смириться с нравом некоторых особ. А ты чем занимаешься?

Фаня посмотрела на меня с усмешкой, словно собиралась выдать мне некую тайну.

– Видишь девушек? – она указала на распутных красавиц, танцующих у столов с картежниками, – это мои.

– Боже, Фаня! – изумилась я, – ты сводница?

– Да, – ответила она спокойно, – я владею борделем прямо за главной площадью, и ещё несколькими небольшими домами в пригороде. Это прибыльнее и интереснее, чем прыгать вокруг Императрицы.

Мне не хватало воздуха, чтобы продолжить, и мыслей, чтобы, наконец, сложить их в связный текст.

– Значит, дворец был для тебя так плох, что ты ушла в публичный дом! – воскликнула я в полной растерянности.

– А что тебя удивляет? Во дворце я не принадлежала бы себе. Меня окружали бы эгоистичные и безнравственные люди и единственное требование, которое общество мне предъявляло – это успешный брак. Став хозяйкой борделя, я стала хозяйкой себе. Конечно, далеко не всё меня устраивает, и порой я думаю, что я обязательно найду себе более увлекательное занятие, чем управлять царством разврата. Но по крайней мере, это даёт мне такую прибыль, что уже через пару лет, я смогу уехать куда-нибудь во Францию, и больше никогда ни о чем не беспокоиться.

Я кивнула, хотя с трудом понимала ее мотивы. Лучшая выпускница Института Благородных девиц становится держательницей публичного дома, вот так поворот.

– А что? Бордели это и правда настолько прибыльно? – спросила я, намеренно переходя на шепот при упоминании слова «бордель», словно кто-то здесь мог меня осудить за это.

– Разумеется. К слову, возможно тебя это удивит, но мой бордель, это далеко не логово разврата с вакханалиями и страшными извращениями. Например, каждый год у нас в борделе проходит праздник, посвященный середине летнего сезона. Мы готовим для гостей большое представление. И это вовсе не та импровизация, которую ты можешь видеть сейчас, – она кивнула в сторону своих подопечных, танцующих на сцене и столах. – В общем, это довольно красивая, заранее продуманная, танцевальная постановка. Конечно, с определенными тонкостями, но, по крайней мере, сам танец ни к чему не обязывает. Было время, на нем выступали даже именитые балерины. Соответственно, и платили мужчины за это зрелище очень хорошо.

Я недоверчиво посмотрела на нее.

– Звучит так прилично, будто даже я могу прийти к тебе с танцем, – усмехнулась я, пока Фаня задумчиво наблюдала за своими подопечными.

– В теории, конечно. Тем более, что каждый год я приглашаю на представление дебютанток, от которых публика не требует ничего кроме грации и легкости. Но я все равно никому такое не советую. А тебе так тем более. Все же ты выше танцев в ночнушке. Пусть даже и весьма невинных – ответила она, похоже не уловив в моем голосе сарказма.

– Фаня, – ответила я, улыбнувшись, – ты же знаешь, что я никогда не пойду на такое. Моя репутация для меня важнее всего на свете.

Девушка повернулась лицом ко мне и довольно кивнула:

– Узнаю прежнюю Аню. Кстати, расскажи, что у тебя происходит в жизни? Есть новости из дома?

Мгновенно стало не по себе. Полгода я провела в муках и размышлениях о том, как помочь отцу, и вот Фаня вновь напомнила мне об этом. Ощущения были примерно такие же, как от ножевой раны.

– Есть, – ответила я со вздохом, кратко пересказав историю, которая произошла со мной полгода назад, когда в руки мне случайно попались списки банкротов из кабинета Константина.

– Плохо, –