Грёзы ангела - Татьяна Ренсинк

попросил вас, может, если вы хотите,... если... Я люблю вас,... Вера, – признался Фредерик, и Вера затаила дыхание, совершенно не смея взглянуть в глаза милого, о котором давно мечтала и который вдруг признаётся в тех же чувствах, что живут и в ней. Коснувшись руки её, Фредерик ласково одарил поцелуем ладошку. Вера вся дрожала, переживала настолько, что не смела шевелиться. Чуть приблизившись к ней, Фредерик хотел одарить не менее трепетным поцелуем и её губы, но Вера резко отстранилась: – Нет, не делайте этого... никогда... От её слов Фредерик прослезился. Душа его сжалась в тяжёлый ком, что давил и причинял боль. – Вас испугало то, как я живу? – вопросил он. – Я не делаю ничего дурного, поверьте... Помогаю всем, с кем сводит меня судьба. У меня, наверное, самые богатые слуги. Причём, это не крепостные. Я им плачу за службу. Помочь всему миру, к сожалению, не в моих силах, да и власти нет, но вокруг... Я не хвалюсь. Вера слушала и мотала головой. – Хотя, может, и хвалюсь, – продолжал Фредерик, всё больше и больше волнуясь. – Да... Горжусь тем, что делаю... Если мы не будем помогать ближним хоть как-то, хотя бы добрым словом, жить будет совершенно невыносимо. – Вы встретите,... встретите богатую, красивую, – начала выискивать слова Вера, но попадались не те, и она сама это чувствовала. – О чём вы говорите? – с обидой усмехнулся Фредерик. – Вы знаете, что такое любовь? Истинная, настоящая? – Да, – смотрела Вера виновато вниз. – Вы любите кого-нибудь? – продолжал её милый спрашивать, и она через некоторую паузу ответила: – Да... – Кто он? – после такой же паузы вопросил Фредерик. От неудержимого волнения Вера задышала чаще: – Вы хотите, чтобы я вам сказала?! – Я люблю вас, – сказал Фредерик ей прямо в глаза, пока она смотрела удивлённо в ответ. – Люблю. Ждал вас в своей судьбе долго, давно... Но не искал. Не думал, что вы есть всё же на свете. – Так нельзя, – резко отвела взгляд в сторону Вера. – Вы богаты, я... никто. – Теперь понимаю, что чувствовала моя мать, – усмехнулся Фредерик и сразу рассказал. – В своё время мой отец не хотел приближаться к ней, когда узнал, что она не простая девушка, а дочь герцогини*. – Их любовь победила? – несмело вопросила Вера, но боялась смотреть в глаза. – Да, и теперь я верю в чудеса... Благодаря вам, – был нежен Фредерик и вновь прикоснулся к руке Веры. – Нет, – вскочила она, но уйти не смела. Она смотрела в его глаза, он — в её. Страх, любовь, мечты — всё смешивалось... – Останься со мною, – шептал Фредерик, подойдя близко и всё же захватив её руки в ласковый плен своих. – Ты –моя королева, богиня, мой ангел, чьи грёзы я исполню наяву. Я буду оберегать тебя, да чтобы мечты твои ничто и никто не посмел нарушить. – Мы не сможем, – вырвались слёзы Веры наружу. – Не теряй мечты... Не бойся... Люблю, – шептал он вопреки всему, успокаивая, убеждая и приближаясь к её дрожащим губам, с которыми слился в нежности поцелуя.

Долгим был поцелуй... Дарил он им обоим веру, что всё теперь будет так, как и мечталось, как мечтается теперь... Взяв любимую на руки, Фредерик не сводил с неё глаз, как бы она ни боялась вновь или ни смущалась...

Он отнёс Веру в её спальню, положил на постель и прошептал: – Чудеса мы делаем сами... И я не отступлюсь. Не дожидаясь ответа от любимой, он поцеловал её пылко и поспешил покинуть комнату. – Не может быть, – погладила она свои губы. Поцелуй на них ещё чувствовался. Желание ощущать его вновь и вновь усиливалось. Вера не знала, как дышать, куда смотреть от переполняющего счастья, и вновь заплакала... * – «Разделённые злом или Невеста врага», Татьяна Ренсинк

46

Глава 46

На следующий день, уже утром Елизавета привела модистку из города. То была красивая женщина лет сорока. Она показалась Вере настоящей королевой, когда та грациозно прошла в спальню, оглянулась и, прищурив глаза, некоторое время разглядывала её.

Что было в голове модистки, Вера не понимала, как не понимала и речи её. Модистка говорила на чужом языке быстро, кратко и вскоре по её указу в комнату внесли несколько сундуков. Оттуда она доставала платья разного фасона, разного цвета, приставляла одно за другим к Вере. То морщилась, то была более-менее удовлетворённой. Выбрав всё же несколько из них, модистка попросила Елизавету помочь Вере одеться в указанный наряд.

Когда Вера стояла в роскошном светлом платье, украшенном множеством кружев и цветочных орнаментов, она не верила своим глазам, какой оказалась красивой и будто аристократкой. Однако всё происходило наяву и с такой скоростью, будто жизнь вот-вот кончится и надо успеть испытать наивысшее блаженство — жить.

Модистка тем временем усадила Веру на стул и крутилась вокруг, делая ей причёску, немного добавляя макияжа глазам и щекам. Вера менялась... Она смотрела на себя в зеркало и уже не узнавала. Макияжа было немного, но он преобразил её. Вера смотрела на себя, а видела великосветскую барышню. Елизавета тем временем принесла старую шкатулку, будто золотую. Вера не могла отвести от неё глаз. Настолько шкатулка была прекрасной. Только шкатулку открыли, Вера поняла: это украшения мамы Фредерика... – Я не должна быть такой, – вымолвила она, когда ей надели серьги и ожерелье, и взглянула на любующуюся ею Елизавету. – Что ты, милая! Да ты не хуже этих девиц из высшего света! Ты лучше их! Твоя красота из души делает тебя превосходнее. И поверь мне, – улыбалась она ещё теплее. – Твоя жизнь изменилась уже давно... С того дня, как ты встретилась с нашим дорогим барином. – Я всегда верила в чудеса, в мечту, но в такое... Для меня, – смотрела на себя в зеркало Вера, и отчего-то ни в какую не верилось в такое счастье... Довольная модистка, выполнив всё, для чего была приглашена, вскоре покинула спальню, и Вера осталась наедине с Елизаветой. Та буквально заставила её отправиться вниз, чтобы встретиться с Фредериком. Вера знала, что он ждёт, как передал свои слова через Елизавету. Вера знала, что он её всё равно такой увидит. Да поделать ничего