Обещание - Кристен Эшли

— У тебя есть платье, которое не заставит мой член затвердеть?

Ее глаза прищурились, но рот остался закрытым.

— Я расцениваю это как «нет»? — выдохнул он.

— К твоему сведению, женщинам не нравится, когда мужчины разговаривают подобным образом, Бенни Бьянки.

— Чушь собачья, Франческа Кончетти. Им, бл*дь, нравится подобное дерьмо.

— Нет, не нравится, — отрезала она.

— После нашего разговора в понедельник, когда ты придешь в себя, я расскажу тебе больше, что нравится женщинам, а что нет, когда буду в состоянии проверить результаты моей теории.

Она выпрямилась на подушках.

— Серьезно?

— Абсолютно.

— Когда я приду в себя?! — заявила она.

— Да, — ответил он.

— Ты пытаешься меня разозлить? — спросила она, и он ухмыльнулся.

— А ты еще не разозлилась?

— Да, но зачем? — Ее голос звучал выше.

— Когда ты злишься, то такая милая. Такая секси. Другими словами, меня это возбуждает.

— У тебя что сейчас стояк?

— Если хочешь проверь.

Внезапно она наклонилась вперед, вытащила из-за спины подушку, развернула ее и шлепнула его по груди.

Затем поняла, что подушка исчезла из ее рук, сама она больше не лежит на подушках, а лежит на спине на кровати, ее бок прижат к его груди, а его лицо очень близко напротив ее лица.

— Не делай таких резких движений, — прорычал он, и она уставилась на него, широко раскрыв глаза, как и он.

— Бенни.

— Я за драку подушками через три недели, когда твои швы рассосутся, ты не будешь просыпаться ошеломленной, будто не в своей тарелке и бороться с болью, и у меня не будет сердечного приступа каждый раз, когда ты резко совершаешь какое-то движение.

— Бен…

— Тебе нужно следить за собой, Франческа. Если ты не будешь этого делать, то я буду делать это за тебя.

Он видел смену эмоций в ее глазах. Хорошие, после того, как он ей все сказал или сделал, ей понравилось, но она не собиралась говорить ему об этом, он почувствовал, как ее тело расслабилось рядом.

— Ты меня поняла? — спросил он.

— Да, — ответила она.

— Тебе не больно сейчас? — настаивал он.

— Нет, Бен. На самом деле сегодня был хороший день, — сказала она ему.

— Ты проснулась сама не своя, — добавил он ей.

— Знаю. Странно как-то себя ощущала. Но я быстро пришла в себя.

— Это меня беспокоит.

Он наблюдал, как все ее лицо смягчилось до выражения, которое делало красоту неописуемой, прежде чем она сказала:

— Несмотря на фирменное «доброе утро» Нат, сегодня — лучший день, который у меня был с тех пор, как все это случилось.

— Ты хорошо поладила с папой?

— Да, Бенни.

— Хорошо.

Она помолчала мгновение, прежде чем спросила:

— Ты перестал быть вспыльчивым, итальянским парнем?

— Я никогда не перестану быть вспыльчивым итальянским парнем.

При этих словах он почувствовал, как ее тело растаяло рядом с ним, и она прошептала:

— Бен, — но больше ничего не сказала.

Он еще не закончил. Не когда ее тело частично находилось под ним, ее глаза смотрели в его глаза, а ее волосы разметались по всей его кровати.

Ему было что сказать.

Итак, он сказал.

— Я хочу поцеловать тебя.

Она тут же напряглась, не в плохом смысле. Чертовски хорошем. Но ничего не сказала.

— У тебя есть время до понедельника, — сообщил он ей.

Она прикусила нижнюю губу, и, черт возьми, ему захотелось поцеловать ее еще сильнее.

Вместо этого, осторожно и нежно, он перекатился, увлекая ее за собой, подтягивая вверх, он снова оказался на спине на подушках, она прижималась к нему сверху, головой к его груди.

Как только он улегся, Фрэнки обвила рукой его живот.

Прогресс. Наконец-то, бл*дь.

Он уставился в телевизор, но сказал:

— Если хочешь надеть что-нибудь красивое для Вай и ее дочек, я отвезу тебя завтра утром к тебе домой.

— Спасибо, Бенни, — тихо ответила она, прижимаясь к нему еще теснее.

Он скользнул пальцами от ее бедра вверх по боку, по лопатке в ее волосы. Оказавшись в ее волосах, большим пальцем снова и снова накручивал прядь на палец, пока смотрел телевизор.

Он почувствовал ее вздох и понял, что это был наполовину вздох.

Он также понял, что сегодня она открылась ненамного, все еще сдерживаясь с ним.

Сейчас его устраивало и это.

У нее осталось время до понедельника.

5

Ящик в ванной комнате

Я стояла у двери своей собственной квартиры, пока Бенни вставлял ключ.

По крайней мере, он распахнул дверь и отступил назад, пропуская меня вперед.

— Спасибо, — огрызнулась я.

Он ухмыльнулся.

Я закатила глаза, вошла в свою квартиру и сразу почувствовала себя как-то странно.

Я переехала в это место через шесть месяцев после смерти Винни, оставив полулюксовую квартиру, в которую мы перебрались с Винни, когда он начал прилично зарабатывать у Сэла. Сэл сказал, что оплатит всю арендную плату за мое старое жилье, но я отказалась, потому что мне это показалось странным. Было как-то неудобно, я могла сама оплатить все.

Настоящая причина, по которой я покинула ту нашу квартиру, заключалась в том, что я больше не могла там находиться. В ней повсюду были воспоминания о Винни. Иногда клянусь, даже его запах поражал меня, заставляя возвращаться всем событиям, причиняя такую невыносимую боль, что я не могла дышать.

Я так отчаянно хотела выбраться оттуда, что подписала договор аренды на первое попавшееся жилье. Это было не самое лучшее место, но оно находилось в хорошем районе. При входе сразу попадаешь в столовую из коридора. Кухня находится в стороне. Гостиная рядом с обеденной зоной. С балкона открывается вид на город. Дальше по коридору две спальни, обе с балконами, откуда открывается тоже вид на город. Гостевая ванна в холле. В хозяйской спальни — ванная и гардеробная. Большая подсобная гардеробная для стиральной машины и сушилки, а также кладовка в прихожей.

В квартире находилось все необходимое.

В ней просто не было индивидуальности.

Индивидуальность появилась, когда я все переделала, сделав это место, куда мне нравилось возвращаться домой, местом, где мне нравилось проводить время, в основном потому, что я проводила в нем много времени.

А так обычная квартира, в ней не было никакой индивидуальности.

Теперь все почти вернулось к тому, что мне было странно заходить в мою же квартиру после отсутствия несколько недель. Также было странно заходить в нее, потому что многие вещи были уже упакованы в коробки, готовые к переезду. На стенах ничего не висело, превратившись в пустоту.

Стряхнув с себя эту странность, я