Истинная зайка для ректора - Анна Флор

Тяжёлая ткань мундира как-то резко покидает меня, взметнувшись вверх. Отчего поначалу становится немного зябко.

Растерянно улыбаюсь и здороваясь с генералом на всякий случай:

— Здрасти.

— Вставай, зайка, — обречённо вздыхает Родгар, заботливо помогая мне подняться. — На ковре, безусловно мягко и удобно, я бы и сам не нем с тобой напрочь... Кхм... О чем это я?

Глаза Родгара тут же опускаются ниже моей шеи.

А я, рискнув от смущения, тут же хватаю мундир, который он бросил на стол и закцтывпючь в эту плотную тяжёлую ткань.

— Верно. Так вот, зайка, — хмыкает Родгар.

Но договорить он не успевает. За дверьми доносится топот ног, визги и рыдания.

Вопящая коалиция приближается и уже через мгновение дверь ректората распахивается.

На пороге четыре кухарки. Сзади них маячит запыхавшийся декан Гемлих и пытается отдышаться.

— Господин Д'Альерри! Ваше умертвие натаскать нам на кухню руки! — с ужасом в голосе надрывно кричит одна из кухарок, заламывая руки.

— Господин Гемлих сказал, что вам их не хватает. Не вижу проблемы, — издевательски улыбается генерал.

Его рука тут же скользит по моей талии и надавив, вынуждает отойти за его спину. Выглядывать из-за спины генерала мне начинает очень даже нравится.

— Но, господин ректор! — всхлипывает другая кухарка. — Он выкопал из склепа!

— И в чем проблема? Отмоете, зачаруете и будут готовить, — строго говорит Родгар. — Проблема решена? Решена. Ваши руки на месте? На месте. Ещё и дополнительные теперь есть. Всё как и просили.

Кухарки боязливо переглядываются. Видимо, не очень горят желанием работать с чужими ожившими конечностями.

Понуро опустив голрвы, кухарки академии выходят из кабинета, слегка толкаясь.

— Господин ректор, я пытался их остановить! — оправдывается декан, но его взгляд тут же скользит по мне.

Я мигом прячусь за широкую спину генерала и притворяюсь молью.

— А это..? — доносится озадаченный голос декана.

— Моль, — спокойно поясняет Родгар.

— Но она в вашем мундире.

— Разумеется. А вы думаете, у генерала в шкафу будет сидеть моль в сержантской форме? — раздражённо отвечает Родгар.

А я ловлю себя на мысли, что очень стараюсь не рассмеяться в голос.

— Да нет, что вы, никак не хотел оскорбить вас, господин ректор! — тут же чеканит декан. — Я, с вашего позволения, пойду. У нас там... Адептка пропала. С целителтского. Адептка Аннабель Грин. На зачет не явилась, в общежитии нет.

— План-перехват объявите, — серьезно советует Родгар с таким невозмутимым видом, что на мгновение мне кажется, будто он проникся белой моего исчезновениЯ. Между прочим очень даже таинственного.

Декан, видимо, быстрее понимает, что генерал над ним издевается и, откашлявшись, что-то невнятно бормочет и выходит спешно в коридор.

А Родгар поворачивается ко мне. В его красивых синих глазах мелькает смешинка. Но взгляд такой теплый, нежный и обволакивающий, что впору просто уткнуться в его твердую грудь, прикрыть глаза и растворится в этом мужчине без остатка.

Словно укрепляя меня в ощущениях, мужские руки тут же ложатся мне на талию. И Родгар притягивает меня к себе. Ведёт носом по моей макушке, втягивая запах и мягко произносит:

— Моя маленькая моль. Ты привнесла в мою жизнь столько суеты...

А я вдруг теряюсь от того, что впервые вижу генерала...вот таким!

— И что, даже ругаться за Жезл и Федю не станете? — почему-то шепотом произношу, немного отстоанившись.

Приподнимаб подбородок и заглядываю Родгару в глаза.

— Давай на "ты" ко мне, — в его глазах отражается настоящая буря чувств. — Между нами уже столько всего произошло, что можно без церемоний.

А я вновь вспыхиваю смущением и стыдом. Опускаю взгляд и прячу его в золотых пуговицах его рубашки.

— Да брось, адептка Грин, — хрипло выдыхает мне в макушку Родгар. — Там, кстати, тебя уже по всей академии ищут. За пропуск зачёта придёшь ко мне на отработку.

Его тон становится серьезным. Родгар отстраняется и возвращается за стол, занимая кресло.

— Сдашь зачёт, потом экзамены, в июне свадьба, надо ещё поле засеять... - бормочет генерал, утыкаямь взглядом в документы на столе.

— Какое поле? — ошарашенно переспраштваю, продолжая стоять в мундире на голое тело возле стола.

— Кукурузное, моя ненаглядная, кукурузное.

Глава 28

— Федя, — вздыхаю я, садясь на свою кровать в комнате общежития. — Я выхожу замуж.

— Ура? — робко произносит Федерико, подползая ко мне, и заглядывает мне в глаза.

Слизень смотрит на меня заискивающе. Знает прекрасно, что провинился, поэтому и в рот заглядывает.

— Я боюсь уже радоваться начинать, потому что каждый раз мы с тобой всё портим, — вздыхаю я, отводя комнату

Без Китти здесь пусто и скучно. Даже обсудить произошедшее, кроме Феди, не с кем.

Но определенно точно, слова Родгара плотно засели в голове. Мечтала ли я вообще оказаться Истинной генерала? Нет. Думала ли я, что поступая сюда, обрету здесь любовь? Я даже на сержанта не замахивались, а тут целый генерал!

Свой собственный, — гордо подсказывает внутренний голос.

Высокий, широкоплечий, — мечтательно развиваю тему в своей голове.

Над столом разламывается пространство и крохотный портал выплёвывает на него крохотный флакончик с содержимым лососевого цвета и записку.

Взяв в руки пергамент, пробегаюсь глазами по тексту:

"Видела ты ты лицо магистров, деканов и моих генералов, когда я заставил их безоговорочно и точно определить лососевый цвет. Им потребовалось четыре часа и семнадцать минут, чтобы сойтись в общем мнении. Я выучил все цвета и оттенки, вплоть до селадона и заффре. Ты подозревала, дорогая зайка, что о существовании такого цвета, как кокеликот? Впрочем, что не сделаешь, ради кукурузы (зачеркнуто)... Истинной. Впрочем, уверен, что цвет кукурузы немного напоминает Микадо. Ввести что-ли экзамен на знание цветов в академии? Не привык страдать в одиночку.

Впрочем, я отвлекся. Пей свое зелье лососевого оттенка. Оно отделит твоего фамильяра от тебя. Ритуал по привязке проведем вместе заново.

Твой почти поверженный цветом Заффре Родгар".

— Чего? — моргаю пару раз прежде, чем осознаю, что Родгар, чтобы не ошибиться, выучил все оттенки цветов.

И это воспринимается мной, как нечто милое и...бесполезное.

Потому что мы, женщины, почему-то всегда безошибочно можем определить любой оттенок и цвет. Даже если мы не знаем его название, мы попадаем в цель.

— Федерико, — строго произношу, глядя на фамильяра. — Нам необходимо расторгнуть связь, чтобы...

Меня прерывают бурные рыдания слизня. Во все стороны фонтанирует слизь, вместо слёз с его глаз. Слизень меняет цвет на пурпурный, а затем демонстративно хватается за брюшко. Пытается нащупать или определить, где у него сердце. Задумчиво вошкает лапкой по желейному животику и хмурится.

— Левее, Федя, — вздыхаю, глядя на спектакль.

Федя вновь возобновляет рыдания, украдкой поглядывая на меня.