Нежеланная жена дракона, или Император готовке не помеха! - Злата Тайна

Он пододвинул к себе лист бумаги и начал набрасывать план, его почерк был быстрым и точным.

— Во-первых, документы. С сегодняшнего дня все Ваши поставки должны быть идеально задокументированы. Каждая партия мяса, каждая корзина овощей. Квитанции, акты приёмки. У Вас всё должно быть чисто. Я могу предоставить Вам моего клерка, он наведёт порядок в Вашей отчётности за пару дней.

Я кивнула:

— Да, это было бы очень кстати.

— Хорошо, — Люсьен пометил это на отдельном листке и продолжил: — Во-вторых, «говорящие стены». У него есть рот, но он есть и у Вас. Ваша таверна — идеальное место для распространения… нужной информации. — мужчина хитро улыбнулся. — Пусть Ваши призраки, о которых все шепчутся, нашепчут кое-что интересное. Например, что ван Дорн для сохранения дичи использует не ледники, а сомнительные заклинания, от которых у гурманов потом случаются… желудочные колики. Или что его знаменитый трюфельный соус на самом деле делается из обычных грибов с добавлением алхимических усилителей вкуса. Вы же не утверждаете этого, вы просто позволяете слуху родиться в стенах Вашего заведения.

Я смотрела на Люсьена Дюваля с растущими восхищением и опаской. Да это был гений подлой стратегии! Вероятно, мне очень повезло, что он на моей стороне.

— В-третьих, и это главное, — Люсьен отложил перо, — Вам нужно могущественное покровительство. Не официальное, нет. Но такое, чтобы санитарная стража десять раз подумала, прежде чем идти к вам с проверкой по наводке ван Дорна.

— И где же его взять? — спросила я.

— Вы уже начали его завоевывать, сами того не зная, — снова улыбнулся он. — Ваш кофе. Я слышал, его пьют стражники ночной смены. А вчера, по моим источникам, несколько клерков из министерства финансов заходили к Вам на обед. Эти люди могут не носить титулов, но их совокупное влияние огромно. Удвойте усилия. Сделайте так, чтобы ваше «Гнездо» стало для них вторым домом. Люди будут защищать свой любимый трактир. А если вы сможете привлечь ещё и пару-тройку настоящих аристократов, которые ценят хорошую кухню больше, чем позолоту… ван Дорн не посмеет тронуть место, которое посещает, скажем, герцог Монтвиль, известный гурман.

Я сидела, переваривая его слова. Он был прав. Я пыталась строить стены, а нужно было плести паутину. Паутину связей и влияния.

— Месье Дюваль, — сказала я, вставая. — Я не знаю, как благодарить Вас.

— Благодарите меня успехом Вашего заведения, — он тоже поднялся и протянул мне руку. Его рукопожатие было твёрдым и тёплым. — Я Ваш инвестор, помните? И я верю в Ваш талант. Дайте ван Дорну бой. И не сомневайтесь — я буду следить за Вашей спиной. У меня тоже есть кое-какие… «говорящие стены» в этом городе.

Выйдя от него, я почувствовала не страх, а азарт. Ван Дорн видел в моём успехе угрозу. А Люсьен Дюваль — потенциал. И это меняло всё. Война была объявлена, но теперь у меня был генерал. И я была готова сражаться за своё «Гнездо» не на жизнь, а на смерть.

Глава 30

Возвращаясь из кабинета Люсьена Дюваля, я чувствовала себя не жертвой, а полководцем, получившим в свои руки карту местности и план сражения. Страх сменился холодной, сосредоточенной решимостью. Ван Дорн хотел войны? Что ж, он получит её. Но сражаться мы будем его же оружием — слухами, бюрократией и хитростью.

Первым делом я собрала своё «теневое правительство» в задней комнате таверны. Пепсомар устроился у меня на коленях, Лео нервно переминался с ноги на ногу, леди Изабелла парила с видом королевы, готовой выслушать доклады шпионов, а Аристарх стоял в позе генерала, ожидающего приказов.

— Друзья, — начала я, обводя их взглядом. — Нас атакуют. Но мы не будем отсиживаться за стенами. Мы нанесём ответный удар. И наш главный козырь — это вы.

Я изложила им план, полученный от Люсьена. Реакция была мгновенной.

— Бумаги? Квитанции? — флегматично произнёс Аристарх, постукивая латами по каменной стене. — В моё время победу добывали сталью, а не чернилами. Но… если это новая тактика, я освою её! Приказывайте, хозяйка!

— О, интриги! — всплеснула руками леди Изабелла, и её глаза загорелись азартом. — Наконец-то что-то достойное моего ума! Шептать слухи — это же почти как распускать светские сплетни, только с благородной целью! Я уже придумала, с чего начать!

Лео, напротив, выглядел испуганным.

— А… а если нас поймают? Ван Дорн — он же могущественный!

— Тебя не поймают, Лео, — успокоила я его. — Ты же призрак. Ты можешь просочиться в любую щель. Твоя задача — быть нашими ушами. Слушать, что говорят в городе, особенно возле «Изумрудного Феникса».

Пепсомар, поняв, что речь идёт о чём-то важном, выпустил решительное колечко дыма и стукнул себя хвостиком по груди, как бы говоря: «Я тоже помогу!»

Договорившись о дальнейших действиях, мы разошлись на отбой, чтобы отдохнуть и привести в порядок голову. Однако я ещё долго не могла уснуть: слишком много мыслей роилось в моём усталом мозгу. Все эти стратегии борьбы с конкурентами — это я уже проходила когда-то в прошлой жизни. Но то было так давно, что я не была до конца уверена, справлюсь ли я сейчас, в этом старом средневековом мире с магией и драконами. Но одно я знала точно: сейчас у меня были друзья, команда, на которую я могла полагаться.

На следующее утро в «Гнездо» явился клерк, присланный Люсьеном. Тощий, подслеповатый юноша по имени Оливер, с горой пергаментов под мышкой и вечным испуганным выражением лица. Он панически боялся призраков, и когда Лео из любопытства просунул голову сквозь его папку, Оливер издал писк, похожий на звук, который издаёт Пепсомар, когда на него садятся.

— П-п-призрак! — залепетал он, зажмурившись.

— Не бойтесь, Оливер, — вздохнула я. — Это Лео. Он… наш главный архивариус. Он просто хочет помочь.

Потребовалось несколько часов, чтобы Оливер перестал вздрагивать от каждого шороха и поверил, что Лео не собирается его «призрачить». Но как только он освоился, началось настоящее волшебство. Не магическое, а бюрократическое.

Мы с ним провели весь день, перебирая груды накладных, которые я сваливала в старый сундук. Оливер с педантичностью маньяка-бухгалтера выписывал каждую партию товара, сверял даты, суммы. Он завёл толстенную книгу учёта, в которой всё было разложено по полочкам.

— Леди Амброзия, — говорил он, щурясь