Персональное задание для капитана Огоньковой - Анна Миральд

В голове звучит сигнал тревоги. Там, в лифте, я не чувствовала его близость так остро. Меня окутывает мужской аромат, забивается в ноздри, в поры на коже, будоражит, разжигает желание. Вторую руку он кладет на талию и притягивает к себе. По телу проходит легкая дрожь. Грудь становится тяжелой.

«Это всего лишь реакция тела!» - пробую себя убедить, но понимаю, что лгу сама себе. От этого злюсь, а злость срываю на Александре.

- Тебе лучше поехать домой, - отворачивая лицо, заявляю я. Захват на моей талии ослабевает. Уверовав, что мне удалось прогнать Гранова, я даже успеваю отступить на шаг назад. При этом не могу себе объяснить, почему меня так задевает его быстрое отступление.

- Не так быстро, упрямица, - дергает меня назад, впечатывает в свою каменную грудь. - Ты злишься, потому что хочешь меня, - поддевая пальцами подбородок, выговаривает, глядя прямо в глаза.

- Ты льстишь… - не дав договорить, накрывает мои губы своими. Жадно их сминает, жалит, целует, кусает. Разжигает пламя. Это не первый наш поцелуй, я уже знаю, как будет реагировать мой мозг, он просто сдастся, а я не могу этого допустить.

- Отпусти себя, Олеся! - требует Гранов, облизывая мои губы, ныряет языком в рот. Вместо того, чтобы его откусить, я позволяю его языку ласкать мой язык…

Глава 35

Олеся

«Я предаю Олега», - фонит назойливо где-то на краю сознания, но я никак не могу ухватиться за эту мысль, чтобы выплыть из вязкого удовольствия, которое дарят губы и руки Гранова. Потом я обязательно буду на себя злиться, ругать и посыпать голову пеплом, но это будет потом, а пока я дам себе несколько минут насладиться опытными прикосновениями и умелыми поцелуями.

Мне нравится, как жестко Гранов сжимает затылок, зарывается пальцами в волосы, тянет их несильно, заставляет прогнуться. Скользит зубами и языком по щеке, оцарапывает скулу, тут же целует ее горячими губами.

- Ты забористее любой дури, - проводя языком по бьющейся на шее вене, хрипло выдыхает Гранов. - Подсаживаешься моментально, но, чтобы получить новую дозу, нужно подключить все свои ресурсы, - поддевает Александр, целуя ключицы. Его последняя фраза отрезвляет. Тело продолжает тянуться к источнику, дарящему наслаждение, внизу живота ощутимо стягивает и закручивается в тугой узел желание, но включившийся мозг напоминает мне, что никаких отношений с мужчинами мне не нужно.

- Думаю, на этом пора остановиться, а тебе лучше поехать домой, - упираясь ладонями ему в плечи, произношу я. Гранов не отвечает, но и меня не отпускает. Руки на моем теле становятся тяжелее, взгляд наполняется темнотой. Злится. Несколько секунд мы сверлим друг друга непримиримыми взглядами. Я почти уверена, что Александр отступит. Он делает шаг назад, я успеваю расслабиться, мысленно провожаю его и прощаюсь. Его быстрое отступление было маневром, который я не успела считать.

Вот тебе и боевой офицер!

Гранов меня переиграл. Подхватив под бедра, понес в спальню. Я далеко не пушинка с таким ростом, но он даже не напрягся, пока нес. А потом бросил меня на кровать так, что я подпрыгнула вместе с матрасом.

- Ты сдурел, Гранов! - забыв о том, что сейчас поздняя ночь, а соседи спят, кричу я. Пока я пытаюсь поправить задравшуюся пижаму и подняться с постели, он абсолютно спокойно расстегивает ремень и вытаскивает его из шлевок.

- Что ты делаешь? - настороженно наблюдая за ним, интересуюсь я, отползая к спинке кровати.

Ничего не говоря, он забирается коленями на постель. У меня не возникает желания оказать ему сопротивление или начать кричать, хотя я могла бы. Может, я дура, но мне отчего-то не страшно, на подсознательном уровне я знаю, что Гранов не сделает мне больно, но меня потряхивает от неизвестности.

- Что ты задумал? - взвизгиваю я, когда он фиксирует меня своим тяжелым телом и перехватывает запястья.

- Сеанс психотерапии, - спокойно выдает, не обращая внимания на мое вялое сопротивление. Сложно бороться с тушей, которая вдавливает тебя сотней килограммов в матрас.

- Знаешь куда засунь свой сеанс психотерапии?!

- Не ругайся, тебе не идет. Или я вымою твой рот языком, - угроза звучит порочно. Пока я представляю, как Гранов будет вылизывать мой рот, он фиксирует мои руки над головой, стягивает их петлей ремня и привязывает к спинке кровати.

Я, конечно, возмущаюсь и даже сопротивляюсь, но нужно признаться, что недостаточно яро. Себе врать я не могу, мне интересно, что задумал Гранов.

- И в чем заключается твой психоанализ? - пытаясь высвободиться из петли, спрашиваю я.

- Напомнить тебе, что ты живая. Напомнить, как дышать полной грудью, - освобождая от своей тяжести, садится рядом и смотрит в глаза. Я чувствую себя беспомощной и уязвимой. И не потому, что лежу связанной перед ним, а потому что он пытается влезть ко мне в душу. - Прекрати цепляться за прошлое, Огонек, - закрываю глаза, когда слышу прозвище, которым меня называл Олег. Я запретила Багировым и ребятам так ко мне обращаться, а теперь вот.…

- Не называй меня так! - требую, не открывая глаз. Удивительно, но слез нет, а ведь раньше я могла расплакаться, услышав нежное «Огонек».

- Ты Огонек, Олеся! Живой обжигающий огонек. Яркая живая девочка, от которой снесло крышу черствому застарелому цинику. Я буду тебя так называть, ты мне не запретишь, - спокойно произносит, а я злюсь и пытаюсь высвободиться. Гранов не трогает меня, ничего не говорит, сидит рядом, ждет и наблюдает. Я выдыхаюсь, стреляю в него злым взглядом, а он проводит костяшками пальцев по щеке, оглаживает скулу.

Эти ласки совсем не успокаивают, они разжигают тлеющие угли костра. Верхняя пуговица на моей пижаме выскользнула из петли, открывая взору упругую грудь. Попав в капкан взгляда Гранова, я вижу, как в его глазах разгорается пламя.

- Я хочу, чтобы ты горела для меня, - царапает хриплым голосом мои нервные окончания. - Чтобы спалила нас заживо, - нависая надо мной, выдыхает в губы, накрывает их и целует. Несколько секунд я честно сопротивляюсь. Зажмуриваюсь до черных пятен перед глазами, чтобы ничего не видеть, но не могу не чувствовать.

Гранов мягко берет меня в оборот. Обводит языком губы, втягивает нижнюю в рот, аккуратно посасывая. Пробует толкнуться через ограждение зубов языком, но я упрямо сопротивляюсь, пока на это есть силы. Александр не