Боль - Вера Холлинс

закончилось между нами, и я беспокоилась о том, что он чувствует. Я хотела бы написать ему, просто чтобы проверить, как он. Я хотела считать его другом, но я знала, что это нереально.

Я пошла на кухню, но у меня не было аппетита. Но я не могла голодать, поэтому я быстро сделала сэндвич и проглотила его. Я собиралась выйти из дома, когда увидела записку, которую мама оставила на консольном столике в коридоре.

«Моя машина сломалась, поэтому я взяла твою».

Что? Нет, серьезно. Что?

Меня охватила ярость. Я бросилась к входной двери и распахнула ее, заглянув на нашу подъездную дорожку. Ее машина была здесь, а моей не было. Черт возьми! Я не могла поверить! Она забрала мою машину, даже не предупредив меня, и теперь я опоздаю в школу.

Когда у нее сломалась машина, и почему она ни слова об этом не сказала?

Я провела пальцами по волосам, стиснув зубы. Автобус не подходил, потому что остановка была далеко, так что оставался только велосипед. Отказываясь думать о том, насколько невнимательна моя мать, я помчалась к сараю на заднем дворе и схватила свой велосипед. Погода следовала той же схеме, что и в последние несколько недель, сильный холод сильно обжигал мою кожу. Моя шапка и перчатки плохо согревали мои уши и руки, и я уже дрожала, толкая велосипед по подъездной дорожке.

Мой желудок сделал сальто, когда я увидела машину Хейдена на подъездной дорожке. Мои глаза метнулись по его двору и крыльцу, ища его, но его не было снаружи. Увижу ли я его сегодня?

Холодный ветер ударил в меня, когда я начала катиться, и я вздрогнула, проклиная эту погоду. Я собиралась опоздать в школу и простудиться такими темпами. Я ехала на велосипеде быстро как могла, хотя знала, что все равно опоздаю на первый урок.

Как раз когда я завернула за угол, сворачивая на пустую улицу другого жилого района, я наехала на острую неровность на дороге. Она пробила мою шину, и я не смогла удержать контроль над велосипедом. Я упала в сторону, мой велосипед понесло другую в сторону.

Боль взорвалась в моем бедре, и мой рюкзак соскользнул с плеча, упав на землю рядом со мной. Мое предплечье и локоть пульсировали тупой болью, но было бы хуже, если бы на мне не было моей толстой зимней куртки, смягчающей удар. Прежде чем я успела встать и съехать с дороги, я услышала сзади машину, которая не подавала никаких признаков замедления. Я вскочила на ноги, не обращая внимания на боль, которая пронзила меня, но машина уже была слишком близко ко мне… Нет!

Меня собирались сбить…

Воспоминание о той жестокой ночи промелькнуло у меня перед глазами за мгновение до того, как завизжали шины, и машина заскользила и остановилась примерно в четырех футах от меня. Я издала сдавленный крик, замерев на полпути, когда облегчение сменилось удивлением, потому что я узнала машину.

Я прижала руку к колотящемуся сердцу, мои ноги подкосились. Хейден выскочил из своего Chevrolet Camaro, ярость и шок были видны на его лице.

— Какого хрена?! — Его взгляд метнулся между мной и моим велосипедом. — Я мог тебя сбить!

Я попыталась удержаться, немного покачиваясь, когда старая эмоциональная боль смешалась с физической. Я осмотрела себя, чтобы проверить, нет ли царапин, но, к моему удивлению, их не было.

— Ты бы увидел меня раньше, если бы не ехал так быстро, — пробормотала я и поправила шапку, которая чуть не сползла с моей головы во время падения. Я пошла забирать свой велосипед.

— Откуда я мог знать, что чуть не собью идиотку, которая не умеет ездить на велосипеде?

Я подняла свой рюкзак и велосипед и вздохнула, увидев спущенную переднюю шину. Я повесила рюкзак на плечо.

— Да, ты абсолютно прав. Я понятия не имею, как ездить, и поэтому я упала, — хрипло сказала я, толкая велосипед к тротуару.

Я взглянула на него через плечо и заметила, что он смотрит на мое тело, как будто осматривая его на предмет травм. Внезапно выражение презрения исчезло с его лица.

— Блядь. — Он сделал глубокий вдох и выдохнул долгим, прерывистым выдохом. — Тебе больно? — Наконец спросил он, сделав несколько шагов ко мне.

От его неожиданных слов у меня в животе закружилось дрожь. Я внимательно посмотрела на него. Его брови были нахмурены от беспокойства, пока он ждал моего ответа.

— Со мной все в порядке.

Он подошел ко мне на тротуар, и я хорошенько рассмотрела его лицо. Некоторые из его синяков сошли, но я заметила, что он выглядел измученным, как будто не мог спать несколько дней. Я задержала взгляд на его шраме еще на мгновение, прежде чем встретилась с ним взглядом.

— Что случилось? — Спросил он, снова удивив меня внезапным изменением в своем поведении. Он беспокоился обо мне, и я не могла не почувствовать тепло. Я взглянула на машину Хейдена, которая преграждала пустую дорогу.

— Я наехала на кочку, и моя шина спустила. Прости, что я чуть не стала причиной аварии, — извинилась я, хотя это была не моя вина. Я поджала губы, чувствуя горечь, потому что между нами всегда должно было быть какое-то напряжение или недопонимание.

Я могла идти в школу пешком, так как была уже на полпути. Позже я решу, где починить шину. Я толкала свой велосипед, морщась после каждого шага. Он тяжело вздохнул, и в следующий момент мой велосипед у меня вырвали.

— Что за… — Я обернулась и уставилась на него, когда он поднял его и понес к своей машине. — Что ты делаешь?!

— Я отвезу тебя в школу, — сказал он, не глядя на меня.

— Что? Нет! Верни мне мой велосипед.

— Твой велосипед сейчас бесполезен. Ты хромаешь, и замерзла, так что ты поедешь со мной.

Я не могла пошевелиться, борясь со всеми этими эмоциями, овладевающими мной. Он помогал мне. Снова.

— Тебе не нужно этого делать, Хейден. Я справлюсь сама.

Почему я сопротивлялась ему, когда была счастлива, что он делает это для меня? Мои губы дрогнули. Я была в секунде от того, чтобы улыбнуться как дура, но мне пришлось сдержаться. Я не могла надеяться.

— Конечно, можешь, — сухо ответил он. — Но мне наплевать.

Я нахмурилась, когда он открыл дверь. Он наклонил пассажирское сиденье вперед и поставил велосипед на серо-черное кожаное заднее сиденье. Я бросилась к нему.

— Ты не можешь этого сделать! Он испачкает твои сиденья.

Он выпрямился и раздраженно посмотрел на меня.

— Кому какое дело?