Охота на зверя - Екатерина Политова

— Энид, остановись. Объясни, в чем дело!

Я слышала хруст травы за спиной, он догнал меня, схватил за плечо и повернул к себе. Боль достигла затылка и врезалась в череп. Шака попытался обнять меня. Но мне хотелось лишь, чтобы он тоже это почувствовал.

Я одно целое с камнем и я хочу, чтобы ты подчинился.

— Ты отпустишь меня и отойдешь.

Мне не надо смотреть в глаза. Мне не надо сосредотачиваться. Его ши-ире уже мой. Шака делает два шага назад. Я дрожу всем телом. И я точно знаю, что буду делать то, что всегда любила.

— На колени.

Мама всегда говорила, что я буду королевой этого мира. А перед королевой все стоят на коленях.

Шака опускается на траву. И я вижу, как он на меня смотрит. Обычно они не осознают, что происходит, но не он.

— Ты лжешь мне сейчас?

Боль потихоньку отступает. Но я вижу его глаза.

— Нет, — отвечает Шака. Хрипло, через силу.

— Что было написано там про меня?

Он сглатывает и открывает рот:

— Энид не способна измениться. Энид травмированный чем-то человек. Энид жестока и бескомпромиссна, она не подходит для жизни с камнем. — Шака говорит, но его глаза смотрят на меня неотрывно. — Энид всё ещё тот ребенок, которого я нашел в Красном Городе. Она опасна. Энид хорошее поле для экспериментов и наблюдений. Благодаря ей Сэра сможет…

Шака дергает головой.

— Продолжай.

Я провожу рукой по лицу и смотрю на пальцы — из носа идет кровь. Шака смотрит на меня и молчит.

— Продолжай.

В висках стучит.

— Сэра сможет управлять другими людьми. Всеми. Я помогу ей. Ведь ши-ире везде. В еде, в воде и воздухе. Моя дочь станет…

— …королевой, — усмехаюсь я. — А теперь расскажи мне, что ты скрываешь.

Чувствую на губах соленый привкус. Шака опять молчит, его татуировки опять мерцают.

— Расскажи мне, что ты скрываешь, — с нажимом повторяю я. — В чем собираешься меня обмануть ты?

Ведь с моим наставником теперь всё ясно. Наверное, как и со мной? Свет вокруг начинает мерцать, а мой угол зрения сужается.

— Расскажи.

Шака мотает головой, стискивает зубы и смотрит мне прямо в глаза.

Я и мой ши-ире одно целое, и мы хотим, чтобы ты рассказал нам всё. В какую-то секунду мне кажется, что получилось. В какое-то мгновение я вижу, что татуировки на его теле будто исчезли.

А потом моя голова взрывается оглушительной болью, и я чувствую, как врезается колючая сухая трава мне в щеку. И как трещат в груди кости.

Какими же тяжелыми были веки. Меня будто огрели по голове чем-то тяжелым. Что-то в груди по прежнему болело. Будто я сломала ребро. Тут же захотелось опять уснуть. Я правда рассчитывала, что теперь одна. Лежу себе в поле и никого рядом нет. Потому что после такого я, наверное, действительно должна остаться в одиночестве. Я хотела быть в одиночестве.

Но я лежала на чем-то мягком, и кто-то вытирал у меня кровь с лица. Я чувствовала, как меня обдувает ветер, и думала: «Какой же ты идиот, идиот, идиот…»

— …идиот.

— Хм, — отозвался Шака, его голос звучал глухо. — Это ты пыталась убить себя, чтобы узнать мой маленький секретик. Боюсь, что из нас двоих не я идиот.

Он снова прикоснулся ко мне салфеткой, я дернулась. Беспомощная маленькая Энид. Меня тошнит от тебя.

— Отвали… — прошептала я. Проваливай! Убирайся! Брось меня и отвали!

— Я почти уехал. Сел за руль и даже завел двигатель. Но знаешь, меня учили не бросать красивых девушек бездыханными в поле. Хотя ты сейчас выглядишь не очень красиво. А, и да, ты же не девушка, ты монстр. — судя по звуку, он сказал это не улыбаясь. Но вот следующую реплику он лучше бы проглотил. И подавился ею. — Скажи, чтобы заставить человека убить себя, тебе обязательно быть с ним в одном кабинете — или можно просто через дверь?

Я открыла рот, чтобы ответить ему, но только выдохнула. Подняла руку, чтобы дотянуться до его лица, но он перехватил её и с нажимом опустил обратно.

— Отлично, а теперь попробуй правой.

Правой я попробовала, он сделал то же самое. Приоткрыла глаза и обнаружила розовое закатное небо над головой. И лицо мужчины, от которого смертельно устала. Лежала я у него на руках, а под головой было что-то мягкое, словно свитер. Я заметила у него под носом кровь и указала на это пальцем. Шака непонимающе провел ладонью по лицу и цыкнул. Вытер руку о сухую траву.

— Давай ты больше не будешь пытаться убить себя, а заодно и меня, хорошо?

— При чем тут ты?

— Твоё влияние, оно, знаешь, очень неприятно.

— Не надо было сопротивляться.

Он подтолкнул меня в спину, чтобы я села, и выдернул подушку. Правда, это оказались мои лимонные штаны, видимо, Шака принес их из машины.

— Знаешь, Энид, мы знакомы всего четыре дня, а ты уже хочешь, чтобы я раскрыл тебе все карты.

Если бы не боль в ребрах — я бы рассмеялась ему в лицо. Я села и обхватила себя руками, голова кружилась.

— И ещё, — он вдруг ткнул мне пальцем в лоб. — Друзей с помощью пытки красным камнем не заводят, Энид.

Ты мне не друг. Ты мне никто. Но я согласна. Но я…

…опять упала в траву. Как сильно я устала! Никогда в жизни не уставала так. Его камень вытащил из меня все силы, никогда в жизни мне не было так тяжело.

— По-другому я не умею, — пробормотала я, когда Шака, тяжело вздохнув, поднял меня на руки.

— Мы могли бы просто сходить на свидание, — он говорил спокойно и делал вид, что ему не тяжело. Но я была уверена, что он тоже устал.

— Мы не в той ситуации.

— Тебе стоит пересмотреть свои взгляды на окружающих людей, — сказал Шака. Его лицо опять было слишком близко, поэтому мне пришлось уткнуться в его грудь. Я чувствовала его камень там, под футболкой, и боролась с тем, чтобы не повторить. В какой момент эта загадка мной настолько овладела? Наверное, когда мои надежды о том, что я была нужна Маркусу не только как инструмент, рухнули с треском. И теперь мне казалось, что этот синий камень меня зовет. Бросает мне вызов.

— Энид, держи руки при себе, иначе я брошу тебя обратно в траву, — буркнул Шака, когда я положила руку ему