Судьба самозванки - Амо Джонс

‒ Ха. Забавно, что ты не разыгрывала из себя недотрогу с языком в горле.

‒ Пошел ты, ‒ я собираюсь уйти от него, но он преграждает мне путь.

Мой взгляд бросается через его плечо, что трудно сделать, поскольку он буквально на фут с небольшим выше меня, возвышаясь и загоняя в клетку мое маленькое тело, как зверь, приготовившийся к следующей трапезе. Его друзья стоят позади, двое с темными волосами и неестественно бледной кожей, как у него, и один с самым странным оттенком серебра, который я когда-либо видела. Они кажутся почти неестественными. Их энергия не поддается прочтению.

На мгновение мой взгляд останавливается на том, кто с задумчивым видом находится слева. Когда он придвигается ближе, его темно-голубые глаза обвиняюще сужаются, и чем дольше он смотрит на меня, тем жестче становится выражение разочарования на его лице. Когда его губы жестоко изгибаются, я уступаю, возвращая свое внимание к парню передо мной.

‒ В чем дело? ‒ я приподнимаю бровь. ‒ Вы, ребята, хотите позлорадствовать? Может быть, намекнуть, что я, женщина, была в отчаянии? Я была пьяна, и если честно, тот поцелуй был просто частью игры, которая мне была нужна, чтобы отвязаться от кое-кого.

‒ Да, потому что так оно и было… ‒ вежливо отвечает он. ‒ Как тебя зовут?

Издевательский смех покидает меня, но когда его взгляд становится только резче, я прочищаю горло, и на этот раз, когда я пытаюсь протиснуться мимо него, он позволяет мне.

Немного более взволнованная, чем хотелось бы признать, я хватаю телефон и бумажник, направляясь к входной двери, чтобы дождаться Джаса. К черту этих парней. Неважно, насколько он горяч…

Не важно, насколько они все горячие.

Двери снова открываются, и я выпрямляюсь, ожидая увидеть, как они выходят, но Джастис проводит рукой по волосам, морщинки между его бровей становятся глубже.

‒ Мне нужно возвращаться на работу. Я провожу тебя до кампуса, если хочешь?

‒ Я могу пойти сама. Все в порядке?

Он не отрывается от телефона, морщинки беспокойства становятся еще глубже.

‒ Не совсем, ‒ он засовывает телефон в карман, его поведение меняется. Притягивая меня ближе, он прижимается губами к моему лбу. ‒ Я позвоню тебе, хорошо?

‒ Конечно!

Я смотрю, как он идет в противоположную сторону, перебегая дорогу и оглядываясь через плечо каждые две секунды.

Как будто кто-то гнался за ним.

Или выслеживал его…

Измученная голодом, поскольку нам все-таки не удалось поесть, я тащу свою капризную задницу обратно в кампус.

Вернувшись домой, я пинком закрываю входную дверь, расстегиваю куртку и бросаю ее на крошечный столик в гостиной, откуда выпадает небольшой конверт. Наша комната ‒ одна из самых маленьких, предлагаемых здесь, в кампусе, но она была единственной доступной в общежитии для студентов. Мы не собирались жаловаться. Ни за что на свете мы с Беном не оказались бы снова разделены, даже если бы это было всего на несколько сотен футов или около того. Мы ‒ все, что есть друг у друга.

Я наклоняюсь, поднимаю конверт, бросаю его на стол и скидываю туфли. Я падаю на диван, прислоняясь головой к подлокотнику, когда у меня в кармане начинает пищать телефон. Провожу пальцем, чтобы ответить, и вижу, как на экране высвечивается имя Бена и первое селфи, которое мы сделали друг с другом. Его проколотый язык высунут, на щеках появились ямочки, а медово-карие глаза озорно блестят.

‒ Да?

‒ Джастис рассказывал тебе о своей вечеринке?

‒ Он это сделал, ‒ я встаю и направляюсь в свою спальню, чтобы собрать все для душа. Усталость уже давно отравила мышцы, и с каждой секундой я чувствую, что слабею. Черт. ‒ Мы идем?

‒ Определенно, ‒ это означает, что он нашел кого-то, с кем можно общаться, пока он там.

‒ Мммм. И как ее зовут? ‒ спрашиваю я, подбирая вещи и направляясь к нашей двери в душевую. Мы могли бы жить за пределами кампуса, но ни один из нас не мог себе этого позволить прямо сейчас, и это еще одна причина, по которой мы остановились на общежитии с двумя спальнями. Здесь достаточно приятно, чтобы позвонить домой.

‒ Аааа, тебе придется подождать до выходных, потому что она едет с нами.

Я бросаю свое барахло на стойку и переодеваюсь.

‒ Отлично. Ты закончил? Мне нужно в душ.

‒ Нет! Что ты хочешь на ужин? Поэтому я и позвонил. Моя очередь готовить, но я не могу с этим запариваться.

‒ Что угодно. Я сегодня не настолько голодна. Скорее устала.

‒ Да? ‒ спрашивает он, и я знаю, что не избавлюсь от него в ближайшее время, поэтому переключаю внимание и направляюсь в душ.

‒ Ничего особенного… просто…

Мне сказать ему? Мой лучший друг, который читает меня, как гребаный алфавит? Он увидит мою ложь на моем лице, когда докопается, так что, может быть, я смогу пока подкинуть ему какую-нибудь уловку. Не думаю, что готова признать, что кое-кто отнимает все мое чертово время.

‒ Ничего. У меня должны начаться месячные, поэтому я очень чувствительна.

‒ О! ‒ он отмахивается от меня. ‒ Нужны тампоны или еще какая-нибудь хрень?

‒ Бен…

‒ Может быть, немного мороженого?

Мой Бен, всегда пытающийся позаботиться.

Моя улыбка смягчается.

‒ Хорошо.

‒ Я знаю, водка со льдом.

Я вешаю трубку, посмеиваясь и бросая телефон на стойку со своей одеждой. Спешу в душ, успевая вымыться вдвое быстрее, прежде чем выйти и надеть тапочки. На обратном пути листаю Instagram, просматривая историю Бена. Он шлюха. Каждую неделю его вниманием будут пользоваться разные девушки, но говорит ли он когда-нибудь о них со мной? Нет. Так кто же эта девушка и что отличает ее от других? Может быть, он наконец остепенится. Богу остается только надеяться.

Закрыв дверь пинком, я забрасываю все вещи в свою комнату и натягиваю одну из футболок Бена, которая, как я официально заявила, является моей собственной, длиной выше колен, и несколько вязаных носков. Бен вернется только через час, поэтому я беру ноутбук и открываю задание.

Универ ‒ отстой. Я здесь, потому что делаю то, что делают все остальные в моем возрасте, но всякий раз, когда я думаю о будущем, у меня в животе возникает затяжная боль. Я никогда не смогу этого увидеть. Я пыталась, но все, что я вижу,