Навечно - Женева Ли

― Я бы не стал называть Аурелию цыпочкой, если только ты не хочешь потерять руку, ― остановил я его.

― Это, пожалуй, первая разумная вещь, которую кто-то из вас произнес с момента нашего знакомства, ― прервал нас сухой голос.

― Легка на помине, ― пробормотал Себастьян. Он развернулся на своем высоком стуле и одарил меня понимающей ухмылкой. ― Я как раз собирался уезжать.

Это заставило ее замереть на месте. Она перевела взгляд на меня.

― А ты?

― Я остаюсь здесь, ― сказал я, наслаждаясь страхом, промелькнувшим на ее лице.

― Мы будем недалеко. ― Себастьян облокотился на стойку бара. ― Мы должны вернуться на Обряд через несколько недель.

Не думаю, что мне почудилось тонкое предупреждение в его словах. Он наклонил голову, бросив на меня взгляд, который предупреждал не расслабляться.

― Слава богам, ― сказала Аурелия, закатив глаза. ― Что бы мы без тебя делали?

― Я считаю, что лучше поинтересоваться, что можно делать со мной. У меня есть несколько идей, если тебе нужно вдохновение. ― Он облизнул нижнюю губу в знак приглашения.

В моем горле поднялось рычание, но я подавил его. Я не собирался вмешиваться в их флирт. Она сама справится.

Аурелия отвернулась от него, не сказав ни слова. Но руку она положила на бедро, прямо на рукоять меча.

― Я буду считать, что мы отложили это на потом. ― Себастьян поднял руки и отступил в сторону дверей.

― Воспринимай это как «нет», ― резко сказала она.

Мой брат смеялся, уходя, и я подумал, испытывал ли он когда-нибудь настоящую боль от того, что его отвергли. Или то огромное количество раз, когда ему отказывали, сделали его совершенно нечувствительным.

Когда он ушел, Аурелия подошла к бару.

Она даже не потрудилась переодеться после сегодняшней стычки. Ее волосы все еще были заплетены в косу, но пряди расплелись после драки. На ее одежде, особенно на плаще, чувствовался запах крови.

― Это меч под твоим плащом или…

― Не заканчивай это предложение, ― оборвала она меня.

Я оперся рукой о барную стойку и ухмыльнулся.

― Или тебе придется меня убить?

― Все твои шутки такие же старые, как ты? ― спросила она с издевкой.

Почему я вообще беспокоился?

Словно отвечая мне, Аурелия стянула плащ, под которым оказался почти обычный наряд. Да, на бедре у нее по-прежнему висел меч, но все остальное было обтянуто черной кожей, которая облегала ее достаточно плотно и не оставляла никакого простора для воображения.

И я поймал себя на том, что очень живо представлял то немногое, что оставалось скрытым. Какой там Джулиан и его пара. Или какое-то разрушенное проклятие и старое оружие. Вот настоящая причина моего беспокойства. Не то чтобы я признался ей в этом.

Потому что она ненавидела меня. Несмотря на то, что я испытывал к ней влечение, это чувство было взаимным. Но лучший секс в моей жизни был как раз с теми, кто однозначно относился к категории врагов.

Она вздохнула, опуская плащ на спинку стула.

― Ты так и будешь смотреть на меня? Или предложишь мне выпить?

― Я не был уверен, что тебе можно, ― сказал я. Взял бутылку виски, налил еще одну порцию в свой бокал и передал ей.

― Разве я похожа на ту, кто спрашивает разрешения? ― Она одним глотком осушила свой бокал.

Нет, не была. Она выглядела как женщина, которая берет то, что хочет, не заботясь о том, что кто-то подумает. На тех, кто не колеблется, когда вспыхивает насилие. Это могло бы быть привлекательным, если бы она не извергала яд каждый раз, когда мы разговаривали.

― Скажи мне кое-что, Лисандр, ― сказала она, потянувшись за бутылкой и наполняя свой бокал. Она окинула меня тяжелым взглядом и расслабленно откинулась на спинку барного стула. ― Ты на всех пялишься? Или мне просто везет?

― Я пытаюсь понять тебя, ― признался я, уселся обратно на стул и усмехнулся.

― А у тебя какое оправдание?

Ее бокал замер, не достигнув губ.

― Мое оправдание?

― Того, что ты следишь меня? Преследуешь меня? ― Моя улыбка стала шире, когда ее ноздри раздулись. ― Это из-за моей внешности или из-за моего обаяния?

― Я не заметила избытка ни того, ни другого. ― Она расплескала свой напиток и с такой силой опустила бокал на стойку, что он треснул.

Я вывел ее из себя. Значило ли это, что мы в расчете за то, что она лишила меня дара речи? Я не был уверен, но мне определенно нравилось наблюдать, как она злится.

Она встала, чтобы уйти, но я схватил ее за руку. Даже сквозь кожу перчатки я почувствовал, как от моего прикосновения заискрилась ее магия. Она пульсировала в ней с такой силой, что я готов был поклясться, что слышу ее.

― Перемирие? ― Предложил я, быстро добавив: ― Только на сегодня, конечно.

― У нас что, война?

― В прошлый раз, когда мы были наедине, ты лишила меня дара речи. Я бы не назвал это проявлением дружелюбия, ― сухо сказал я.

― Ты стал слишком дружелюбным, ― сообщила она мне. Она высвободила руку, но мгновение, я готов поклясться, помедлила. ― Давненько мне не приходилось отбиваться от вампира при дворе.

― Отбиваться? ― повторил я.

― Вот почему мы носим маски. ― У нее перехватило дыхание. ― Мне не следовало показывать тебе свое лицо.

Не задумываясь, я прошептал:

― Я рад, что ты это сделала.

― Это считается нарушением моей клятвы, даже если Тея сказала мне перестать носить эту чертову штуку. ― Но, говоря это, она пожала плечами. ― Она права. Это бессмысленно. Я последняя в своем роде. Или была такой. Теперь, когда у королев полный двор, я уверена, что они потребуют от нас большего.

― Нас?

― Le Vergine. ― Она слегка покраснела, опустив глаза в пол.

Это было настолько не похоже на то, чего я мог ожидать от нее, что мне потребовалась секунда, чтобы осознать то, что она сказала. Это поразило меня, как удар под дых.

Фрейлины служили всю жизнь. Некоторые приходили добровольно. Другие были призваны или посланы своими семьями. Все они прибывали ко двору в юном возрасте. В прошлом бывало, что отправляли даже младенцев. Большинство