Жестокие игры - Диксон Уиллоу

Он прикрывает рот рукой, и на секунду я не могу понять, он лишен дара речи или просто испуган до смерти.

— Это был отличный способ встретить утро, — продолжаю я и опускаю рубашку на место. — И я почти уверен, что ты открыл во мне новую извращенную сторону, когда крутился надо мной.

Он опускает руку, его глаза широко раскрыты от удивления, он смотрит на меня, как будто не может решить, я его разыгрываю или нет.

Тогда я понимаю, как легко читать Феликса, когда на нем нет этой дурацкой пустой маски. Нужно только знать, как вызвать у него такие реакции.

— Ты знаешь, почему я не дал тебе закончить? — Мой голос теперь хриплый, и я твердый, как камень. Я начал это, чтобы подразнить его, но это влияет на меня не меньше. — Почему я остановил тебя и не дал тебе кончить?

Он качает головой.

— Потому что я думал, что ты думаешь о ком-то другом. — Я пристально смотрю на него. — Ты думал о ком-то другом?

Он снова качает головой.

— Нет?

— Нет, — шепчет он. — Я думаю, я помню эту часть ночи.

— Правда?

— Да. — Он сжимает простыню так сильно, что его костяшки становятся белыми. — Я помню, что мне приснился сон, в котором я кончал, и это было очень приятно. Я не помню, чтобы я делал что-то из того, о чем ты говорил в реальной жизни, но я делал это во сне.

— О ком ты мечтал? — Я не могу скрыть требовательности в своем голосе. — Скажи мне.

— О тебе, — выдавливает он. — Я видел тебя во сне.

Что-то мрачное и властное пронзает меня, и вспышка жара, которая охватывает меня, когда Феликс медленно облизывает нижнюю губу языком, настолько сильная, что мой член пульсирует.

— О чем ты мечтал?

Его щеки теперь красные, а грудь покрыта красными пятнами. Он должен выглядеть нелепо, сидя в моей постели с запутанными простынями, с растрепанными волосами и покрытый пятнами румянца. Должен, но не выглядит.

Меня снова охватывает чувство властного желания, и желание завладеть им внезапно становится сильнее, чем желание трахнуть его.

— Расскажи мне, — подталкиваю я его, когда он не отвечает.

— Я видел сон о том, как мы… как я сосал твой член.

— Да?

Он кивает. Он явно смущен, но продолжает смотреть мне в глаза.

— Тебе понравилось?

— Конечно.

— Знаешь что? Я только что кое-что понял.

— Что? — осторожно спрашивает он.

— Ты должен мне шоу.

— Что?

— Ты должен мне шоу, — повторяю я, стараясь говорить легкомысленным тоном. — Вчера вечером ты наслаждался шоу, а мне пришлось прервать свое удовольствие сегодня утром, потому что я такой добропорядочный парень.

Он фыркает от смеха.

— Конечно, давай так и сделаем.

— Ты слишком болтлив для человека, который залез ко мне в постель и пытался меня соблазнить.

Он резко закрывает рот, но его взгляд вызывающий.

Прекрасно.

— Давай, котенок.

— Не называй меня так. — Он плотнее натягивает на себя простыню.

— Ты не возражал, когда я назвал тебя шлюхой, но котенок для тебя уже перебор? — Я приподнимаю одну бровь.

Он краснеет еще сильнее.

— Как я уже сказал, думаю, пора тебе отдать мне то, что ты мне должен. — Я откидываюсь на одну руку и устраиваюсь поудобнее. — Давай, котенок, устрой старшему брату представление. Честно по-честному, верно?

Он открывает рот, как будто собирается возразить, но закрывает его, не сказав ни слова.

Я киваю на палатку, которую его эрекция создает на простыне.

— Не говори мне, что тебе эта идея не нравится.

Он многозначительно смотрит на мой пах.

— Похоже, я не единственный.

— Я и не говорил, что ты единственный. — Я сжимаю простыню и бросаю на него многозначительный взгляд. — Давай, котенок. Ты же знаешь, что хочешь этого.

Я уверен, что он скажет мне пойти на хрен, но вместо этого он отпускает простыню.

Медленно я стягиваю простыню, не сводя глаз с его члена, который постепенно обнажается, пока не поднимается, как флагшток, и не ударяется о его напряженный живот.

Я на мгновение задерживаюсь, чтобы посмотреть на него. Я видел члены и играл с его членом на прошлой неделе, но сейчас, когда я не отвлекаюсь, все по-другому. Также безумно возбуждает осознание того, что он возбудился из-за меня, а я даже не прикоснулся к нему.

Он длинный и довольно толстый, с расширенной головкой и аккуратно подстриженными волосами у основания. Не огромный, но и не маленький.

— Давай, котенок, — говорю я низким хриплым голосом. — Покажи старшему брату, как ты ласкаешь себя, когда ты один.

Он сглатывает, и глоток звучит громко в тихой комнате. Затем он поднимает дрожащую руку и хватает себя за основание.

— Вот так, — бормочу я, мои яички уже напряглись и прижались к телу.

Он медленно поглаживает себя. На конце появляется капля предъэякулята, и он размазывает ее по головке большим пальцем, чтобы использовать в качестве смазки.

Я никогда не задумывался об этом, но то, что я вижу, как он в этом увлечен, как сильно он этого хочет, чертовски возбуждает. С девушками это больше похоже на игру в угадайку и сборку тонких намеков, если только ты не чувствуешь, как они мокнут или кончают.

Парни не могут скрыть свою реакцию или лгать о своих чувствах, и очевидность возбуждения Феликса гораздо больше возбуждает, чем должно быть.

— Давай, котенок, — подгоняю я его, когда он делает паузу. — Покажи старшему брату, как тебе это нравится.

Что-то в выражении лица Феликса меняется, и я вижу ту же вспышку, что и в тот момент, когда он сосал мой член на прошлой неделе. Трудно объяснить, но это почти как будто он внутренне говорит: «Ты этого хочешь? Тогда тебе лучше держаться, потому что ты это получишь».

Феликс намеренно раздвигает ноги и покачивает бедрами, проталкивая свой член через кольцо своего кулака.

— Да, вот так, — бормочу я, едва осознавая, что говорю что-то, и перемещаю взгляд между его лицом и членом.

Уголок его рта поднимается в ухмылке, и он начинает покачивать бедрами, трахая свой кулак долгими, медленными движениями.

Эта уверенная сторона его характера не то, чего я ожидал, но мне это нравится, когда я смотрю, как он отдается удовольствию, его бедра двигаются все быстрее, а его взгляд наполняется отчаянным желанием, чем дольше мы смотрим друг на друга.

— О чем ты думаешь?

— О тебе, — говорит он, задыхаясь, и так сильно поднимает бедра, что его задница отрывается от кровати.

— Обо мне? Расскажи мне.

— Я