Жестокие игры - Диксон Уиллоу

не давая ему понять, что я еще не сплю, поэтому я слежу за ним по звукам, которые он издает, готовясь ко сну. Шуршание одежды, открывающийся ящик. Тяжелые ботинки, ударяющиеся о пол, и звон его часов, когда он кладет их на прикроватный столик.

Еще немного шуршания, потом он проходит через мое поле зрения и направляется в ванную. Я смотрю на прямоугольник света, который светится вокруг закрытой двери, пока он выполняет свои вечерние процедуры.

Я сожалею о своем решении не принимать снотворное сегодня вечером примерно с тех пор, как лег спать. Я надеялся, что он будет спать там, где проводит ночи, когда его нет здесь, но мне не повезло.

Свет в ванной гаснет, и дверь открывается. Я слежу за ним взглядом, пока он возвращается на свою сторону комнаты. Комната почти полностью темная, за исключением небольшого количества света, проникающего через окна, но тени только подчеркивают его телосложение и выделяют многочисленные впадины и изгибы его мышц.

Киллиан останавливается на полпути через комнату и смотрит в мою сторону. Я не вижу его лица и знаю, что в темноте он не может видеть, что я не сплю, но я практически чувствую его взгляд на себе, когда он несколько секунд смотрит на мою кровать, прежде чем продолжить свой путь к своей стороне комнаты.

Его кровать скрипит, когда он устраивается, а затем в комнате снова наступает тишина.

Я просто позволяю своим мыслям блуждать, когда слышу что-то. Дыхание, но не нормальное дыхание. Оно тяжелое и затрудненное. Затем слышится тихий вздох, резкий вдох и долгий выдох.

Я замираю, когда слышу его стон. Он дрочит?

Я провёл четыре года в интернате, прежде чем поступить в Сильверкрест, поэтому мне не чуждо тихое ночное самоудовлетворение, когда сосед по комнате спит. За эти годы я слышал, как несколько соседей по комнате занимались соло, так же как они слышали меня, но, когда на другой стороне комнаты находится Киллиан, это совсем другое дело.

С моими старыми соседями по комнате я просто отключался от звуков и игнорировал их. Я не представлял, как они растянулись на своих кроватях и дрочат свои члены, но именно это я делаю сейчас, слушая, как мой сводный брат доводит себя до оргазма.

Его тихие стоны и мягкое, прерывистое дыхание так отличаются от тех звуков удовольствия, которые я слышал в последний раз. Тогда они были громкими, агрессивными и необузданными.

Мое тело напрягается, а лицо и грудь краснеют, когда образ Киллиана, стоящего надо мной и дрочащего, захватывает мои чувства. Это было так возбуждающе, и я до сих пор не понимаю, почему. То, что он был надо мной, то, что он говорил, — ничто из этого не должно было быть сексуальным. Но что еще более странно, так это то, что не его оргазм и даже не момент, когда я увидел его искреннее удивление, когда я решил отсосать ему, сделали все это таким эротичным — это было наконец-то освобождение.

Впервые в жизни я не играл роль, а просто позволил себе быть в моменте. Я говорил то, что думал, делал то, что хотел, и наслаждался каждой секундой его грязных слов и того, как он так легко разбирал меня, словно запомнил инструкцию по эксплуатации.

Его дыхание учащается, и он издает еще один тихий стон, который сразу же достигает моего и без того твердого члена.

Я замираю, едва смея дышать, чтобы он не понял, что я проснулся. Мне так хочется подрочить вместе с ним, вспомнить, как хорошо он себя чувствовал, как сильно он заставил меня кончить. Но я не делаю этого.

Вместо этого я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на звуках, доносящихся с другой стороны комнаты. Его дыхание учащается, и его стоны становятся громче, по мере того как он приближается к оргазму. Мое тело горит, и мой член кричит, требуя внимания, но все, о чем я могу думать, это о том, как сильно я хочу услышать, как он кончает.

Через секунду мое желание сбывается, когда я слышу, как он издает тихий стон. Затем его дыхание снова меняется, переходя от быстрого и напряженного к ровному и удовлетворенному.

— Как тебе шоу, младший брат?

Голос Киллиана настолько неожиданный, что я замираю.

О, черт.

— Можешь продолжать притворяться, что спишь, если хочешь, — продолжает он, и его кровать скрипит под ним, когда он, по-видимому, приводит себя в порядок. — Но мы оба знаем, что ты не спишь.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я хриплым голосом.

— Назови это братской интуицией, — отвечает он спокойным тоном. — И ты так и не ответил мне. Тебе понравилось представление?

Я не отвечаю.

Он хрипло смеется.

— Да, понравилось. Готов поспорить, что ты сейчас возбужден, да? Ты кончил, слушая, как твой старший брат дрочит. Признайся.

— Ну и что, если да? Похоже, тебе понравилось, дрочить для меня.

— Может быть, — отвечает он небрежно. — Знаешь, о чем я думал?

— О чем? — спрашиваю я, не уверенный, что хочу услышать ответ. Вероятно, он расскажет мне о последней девушке, с которой он переспал, или о какой-нибудь другой безумной истории из своих сексуальных приключений.

— Я думал о том, как было бы лучше, если бы это был твой рот вокруг моего члена, а не моя рука.

Он говорит это так небрежно, как будто рассказывает мне о своем любимом цвете или о том, что ему нужно поменять масло в машине.

— Тебе понравилось сосать мой член, да? Я принимаю твое молчание за «да», к твоему сведению.

Я молчу.

Он смеется.

— Уверен, я мог бы подойти к твоей кровати и сказать тебе сделать это еще раз, и ты бы сделал.

Я снова ничего не говорю.

— А теперь, как хороший мальчик, скажи мне словами, как тебе понравилось сосать мой член.

— Мне понравилось, — выдавливаю я.

— Скажи мне, насколько, — подталкивает он. — Не сдерживайся. Я хочу подробности.

— Это было… горячо.

Он снова хохочет.

— Тебе действительно нужно поработать над своими грязными разговорами. Это все, что я получу? Это было горячо?

— Я никогда…

— Не отсасывал парню?

— Нет.

— Я так и думал. Ты хорошо справился. Десять из десяти, без замечаний.

— Ты когда-нибудь…

Боже, почему я не могу закончить эту чертову фразу?

— Нет.

Я хочу попросить его пояснить, но не могу вымолвить ни слова. Он говорит, что никогда не делал минет парню, или что никогда не спал с парнем?

Насколько я знаю, Киллиан гетеросексуал, но это не значит, что он все эти годы не развлекался с парнями