Босс для Белоснежки - Алёна Амурская

— Совещания по графику держите через администратора Виктора Сергеевича, — продолжает он будничным тоном. — Счета и пропуска оставляйте на подпись каждое утро до девяти. Входящие звонки фиксируйте в журнал, но не отвечайте без прямой команды.

Я киваю. Голос почему-то не сразу слушается:

— Поняла.

Он переворачивает страницу, скользит пальцами по строчкам, и только потом, словно между делом, бросает:

— С акционерами работаете только через меня. Ни один вопрос напрямую не обсуждаете.

Я снова киваю, а внутри зудит: почему я? Зачем? Здесь же полно опытных. Подбор кадров для приемной генерального — это же не игрушки…

Видимо, он это чувствует, потому что наконец поднимает глаза. Чёрные, спокойные, непроницаемые, но смотрят так, что моё дыхание сбивается ещё сильнее.

— Вы думаете, я ошибся, Лиза?

Я вздрагиваю, не зная, что сказать. А он, не дожидаясь ответа, продолжает:

— Времени на поиск замены у меня нет. А вы умеете держать себя так, будто способны устоять на месте во время шторма. Для меня этого достаточно.

Я моргаю. Устоять в шторме? Это обо мне? Да ладно!.. Я же всего лишь бумажки штампую и таскаю папки, какой там шторм?.. Я скорее тряпка на верёвке, которую крутит ветер. А Батянин почему-то смотрит так, будто видит во мне что-то другое. И это «другое» пугает больше, чем все сплетни офиса вместе взятые.

Он словно угадывает мои мысли:

— Я выбираю тех, кто не ломается под давлением. Ошибки не страшны. Страшно, когда человек сразу сдаётся. Но вы — не из таких.

Комплимент сказан так буднично, будто речь идёт о пересортице в накладной. А у меня воздух вязнет в горле от пугающе приятного волнения. Я слышу собственное сердцебиение, оно слишком громкое, как барабан. И ладони влажные.

Та-а-ак… ну-ка, соберись, Лиза! Скажи что-нибудь умное и серьёзное.

— Я… постараюсь оправдать ваше доверие, Андрей Борисович, — выдавливаю тихо, и сама мысленно морщусь.

Господи, да кто так отвечает? Оправдать, блин… Прямо как школьница, которую вызвали к директору.

Батянин чуть приподнимает бровь, будто его позабавила моя серьезность.

— Работайте, как умеете, Лиза. Всё остальное — моя забота, — и снова опускает взгляд в бумаги, позволяя мне перевести дыхание. — Можете идти.

Я стою, не в силах сразу сдвинуться. Ведь это и похвала, и приговор одновременно. В голове мелькает идиотская мысль с вопросом: «А как вы сами обычно шторм держите, можете рассказать?», и я ее безжалостно давлю. Что за детские порывы?

Ноги и руки словно ватные, но я всё таки сдвигаю себя с места.

Разворачиваюсь, и в последнюю секунду боковым зрением ловлю его взгляд поверх бумаг. Быстрый, резкий, словно он решил проводить меня глазами до двери. По позвоночнику бегают горячие мурашки всё время, пока я иду на выход. Не понимаю, он реально смотрит мне вслед или это я сама себе придумала?

[*] Начало исчезновения Яны по времени соответствует главе 16 в ее истории “Несмеяна для босса".

Глава 29. В новом статусе

Дверная ручка скользит в ладони. Пальцы дрожат так, что я почти слышу их предательское «дзынь». Щёлк — и я выскальзываю наружу.

Воздух в приемной кажется пресным и обычным. Как будто там, в кабинете Батянина, даже кислород другой — дурманящий и до последней молекулы пропитанный голосом хозяина.

В зеркале рядом с лифтом ловлю своё отражение: щеки подозрительно розовые, глаза блестят слишком ярко. Я нервно поправляю волосы, пытаясь отвлечься от внутренней дрожи.

Там всё ещё вибрирует от того короткого взгляда мне вслед. Такое ощущение, что он поставил на мне какую-то невидимую отметину, которую теперь носить придётся на себе. Горячую и ледяную одновременно.

«Ну вот, Лиза, давай, делай вид, что всё нормально. Просто зашла за инструкциями, ага. Размытые границы с начальством — это худшее, что может быть! Ты чуть не смешала работу и то, что вообще не должно касаться работы. Очнись давай! Он начальник, а не твоя школьная любовь с задней парты. Тебе поручили временно быть его секретарём и только, так что хватит краснеть.»

Возвращаюсь на первый этаж, который встречает меня обычным офисным гулом: шаги посетителей через турникеты, телефонные звонки, тихие смешки у лифта. Привычная атмосфера помогает наконец взять себя в руки.

Юлька сразу выстреливает навстречу вопросом:

— Ну, как там наш великий и ужасный генеральный? Сказал, что без тебя корпорация рухнет?

— Сказал, что в шторм я держусь на двух ногах, а не падаю на четвереньки, — сухо сказала я. — Видимо, это теперь моя главная должностная обязанность.

Почему-то Юльку мой строгий ответ смешит так, что она буквально сползает под стойку. В итоге даже охранник у турникета, глядя на нее, начинает кашлять в кулак.

Маргоша сидит неподалёку, откинувшись на спинку кресла, как королева, которой всё вокруг давно надоело. Пальцы лениво листают телефон, ноготь стучит по экрану в такт её «равнодушию».

— Быстро ты, Лиза, карьеру строишь, — небрежно замечает она, даже не удостоив меня взглядом. — И главное — не по должностям, а по мужчинам. Осталось только весь совет директоров обработать, и будет полный набор.

— Осторожней, Марго, — вставляет Юлька с самым невинным видом, вылезая наконец из-под стойки. — А то ещё подумают, что ты завидуешь всерьёз.

Маргоша издаёт презрительный смешок, качает ногой на каблуке и лениво добавляет:

— Пф-ф… было бы чему завидовать! Я просто поражаюсь тому, как некоторые умеют продвигаться по службе альтернативными способами. Для этого, знаешь ли, нужна особая… гибкость.

Фраза звучит легко, как невинная констатация, но в каждом слове слышится ядовитое «ну ты и шлюха!»

Я глубоко вздыхаю и делаю то, что умею лучше всего — ухожу в работу, чтобы не отвечать.

Весь день проходит в каком-то странном режиме.

Перед тем, как временно “переехать” в приемную десятого этажа, я сначала разгребаю собственные дела: разношу документы, отвечаю на звонки, помогаю с пропусками, и всё это под аккомпанемент постоянных взглядов. Коллеги будто играют в молчаливую игру «угадай, что между Лизой и генеральным».

Ближе к вечеру снова оказываюсь в его кабинете с папкой документов, которые нужно подписать до завтрашнего утра: счета, перепроверенные договоры и список звонков за день. Обычная рутина, ничего героического… пока он внезапно не встаёт из-за стола.

При его приближении я машинально делаю шаг назад, но он невозмутимо говорит:

— Давайте пройдёмся.

Пройдёмся?

У меня в голове резко пустеет.

Мы спускаемся из его кабинета в приемную вместе. Батянин идёт первым, я — чуть позади, стараясь не споткнуться о собственные ноги. Впереди всего лишь один пролёт лестницы, но у меня ощущение,