Босс для Белоснежки - Алёна Амурская

Я машу рукой в сторону его брюк, криво усмехаясь. И вдруг ловлю себя на мысли: вот Батянин бы только коротко бросил: “Бывает” и пошёл бы себе дальше. А этот Герман смотрит так, будто раскладывает меня на атомы или рентгеном просвечивает. И от этого делается как-то неуютно.

— До свидания, Лиза, — произносит он с тонкой, непонятной усмешкой.

Я моргаю, удивленная неожиданно фамильярным обращением, но он уже берёт портфель, благодарит баристу и направляется к выходу.

Через минуту, прибрав на столике бардак из чувства вины, я тоже выхожу из кафе. И сразу же вижу, как к тротуару подкатывает блестящее чёрное такси с водителем. Герман открывает дверцу, но прежде чем сесть, оборачивается и кивает мне — вежливо, почти задумчиво.

Я киваю в ответ и невольно улыбаюсь.

Наверное, он до сих пор немного в шоке. Впечатлительный тип. Неудивительно, что он так смотрел на меня… наверняка опять пытался решить, специально я это сделала или просто неуклюжая. Вот же чудак. Да еще и с ранимой душой ребенка, которому в детстве не давали раскрасок…

Надеюсь, он не передумает инвестировать в «Сэвэн» из-за моей утренней акробатики. Но на всякий случай лучше держать язык за зубами и не рассказывать никому, а то еще скажут, что отпугнула перспективного клиента.

Глава 31. Дежавю с беглянкой

Целый месяц у меня проходит на удивление спокойно — или, может быть, это только так кажется.

Свекровь после нашего громкого разговора на остановке вдруг притихла: никаких звонков с нотациями, никаких внезапных визитов. Бывший муж пару раз позвонил «занять до получки», но я так вежливо его послала, что сама собой горжусь — даже голос не повысила.

Офис корпорации живёт своей обычной, шумной жизнью.

Юлька каждую неделю приносит новую порцию сплетен на обед, словно у неё личный контракт с богиней интриг: то бухгалтерша поссорилась с охранником, то наш юрист случайно забыл пароль от сейфа и вызвал целый консилиум, чтобы его вскрыть. А Маргоша, как всегда, драматизирует на ровном месте — зачастую лишь из-за того, что кто-то передвинул её стул не туда или посмотрел не с тем выражением лица. К счастью сейчас, пока я заменяю секретаршу генерального директора, мы с ней практически не пересекаемся.

Я всё чаще ловлю себя на том, что прислушиваюсь к переговорам в приёмной.

В последнее время Батянин появляется в офисе гораздо реже — постоянно уезжает в командировки, а возвращается ещё более собранный и какой-то… отстранённый. Короленко почти не шутит. Когда они оба встречаются в офисе, между ними постоянно висит какое-то неясное напряжение, которое чувствуется даже сквозь закрытую дверь кабинета. Словно давний, невыясненный конфликт насчет чего-то важного для обоих.

А еще всё чаще звучит смутно знакомая фамилия Мрачко. Почти всегда — накануне совета директоров «Сэвэн».

Сначала я думала, что это какой-то очередной подрядчик или конкурент. Потом вспомнила, что именно о нем меня расспрашивал два года назад Короленко, когда исчезла Яна. И я начала догадываться, что всё куда серьёзнее. Слишком уж строгий тон у Батянина, когда он произносит эту фамилию.

Заседания совета директоров я вижу только краем глаза, но всё равно каждый раз ощущаю, будто оказалась на премьере спектакля, где все роли давно распределены.

Сначала в приёмную заходит Царевичев Артём — ресторанный магнат с внешностью голливудской суперзвезды, который даже в деловом костюме выглядит так, будто только что дегустировал устрицы. Следом появляется Бояров Василий — креативный шутник из рекламной сферы с вечно растрёпанной шевелюрой, раздающий остроты направо и налево. И только потом приезжает директор гостинично-туристического профиля «Сэвэн» — Волчарин Максим, эдакий терминатор с вежливой улыбкой на бесстрастном лице.

Что касается Артура Короленко, то этот каменнолицый тип всегда приходит последним: точный, собранный, как на разминке перед боем. Его сухие, спортивные реплики обычно ставят точку в любом споре.

Еще двух акционеров я вообще ни разу не видела вживую.

Говорят, что Матвей Морозов — по слухам, гениальный певец в прошлом, — до сих пор лечит травму головы и только изредка присылает голосовые сообщения, которые потом пересказывают на совещании. А директор модельного бизнеса Тимур Лебеда всё ещё за границей — в Сеуле, решает проблему загадочного химического ожога на своем лице.

И вот каждый раз, накануне таких встреч, я слышу, как фамилия Мрачко то и дело проскальзывает в переговорах. Коротко, хлёстко, без пояснений.

Я сижу в приёмной тихо, почти не двигаясь, и стараюсь быть невидимкой, но всё равно улавливаю напряжение в воздухе. Бояров иногда пытается разрядить обстановку какой-нибудь шуткой, но если раньше Батянин хотя бы криво усмехался, то теперь лишь бросает на него взгляд, от которого тот сговорчиво умолкает. А Короленко вообще выглядит таким набыченным и угрюмым, словно готовится к спаррингу.

От всего этого меня постоянно преследует странное чувство, что где-то рядом зреет что-то важное, о чём мне не положено знать.

Про исчезнувшую Яну я тоже не перестаю думать, и в середине месяца наконец решаюсь спросить. Захожу в кабинет. Батянин, как всегда, за ноутбуком, просматривает какие-то документы.

— Андрей Борисович… — начинаю я осторожно, стоя у двери.

Он медленно поднимает голову. Его внимательные чёрные глаза — проницательные и глубокие, будто приглашают говорить, но я ловлю себя на том, что забыла, как сформулировать вопрос. Увы, эта напасть всегда меня преследует, когда я с ним разговариваю.

— С нашим курьером… всё в порядке? — у меня выходит тише, чем я планировала.

Он откладывает ручку, делает паузу, слишком долгую для простого ответа. Потом медленно произносит:

— Ян на больничном.

Слова короткие, но его низкий бархатный бас, как обычно, пробирает меня до мурашек, словно случайная ласка.

— А… — я сглатываю. — С ним что-то серьёзное?

Батянин чуть щурится на меня, как бы оценивая, сколько ещё подробностей я рискну спросить, и добавляет:

— Он под наблюдением. Вернётся — сами у него спросите, Лиза.

И снова берёт ручку, но взгляд остаётся на мне. Не строгий… скорее, какой-то слишком внимательный. Я чувствую, как уши предательски краснеют.

— Поняла, — бормочу, делая шаг назад, и быстро ретируюсь обратно в приемную.

Только там уже шумно выдыхаю. Боже мой, какой же это потрясающий мужчина… всего одним взглядом способен свести меня с ума! И как только продержаться до возвращения Ирины Константиновны, даже не знаю…

Прикрываю глаза на пару секунд, хлопаю себя по щекам и возвращаюсь к работе.

Через пару дней вдруг приходит короткое письмо от самой Яны: «Всё нормально. Вернусь, как только смогу».

Я облегчённо перечитываю строчки, но