Южная пустошь 7 - Алёна Цветкова

сбежавший от тревожных дум, потихоньку подкрался обратно. Веки стали тяжелыми и тянулись вниз… И я снова, не разумом, а сердцем, попросила, — не уходи… Побудь со мной пока я не усну. А то я опять буду мучиться от бессонницы…

— Не уйду, — вздохнул он, поудобнее устраиваясь на моей постели. — Спи, Елька… Спи…

Я почти провалились в мягкую и теплую темноту, которая рядом с ним всегда была уютной и безопасной, когда он рассмеялся:

— Как я мечтал провести с тобой хотя бы еще одну ночь, Ель. Но не думал, что ты будешь просто спать в моих объятиях… — он замолчал. — Спи Елина, королева Южной пустоши и моего сердца…

Он молчал долго. Слегка покачивал меня, как будто бы я была ребенком на его руках. А потом я услышала тихий шепот:

— Я никогда не скажу тебе это. Я поклялся молчать. Но сейчас ты спишь, а мне так трудно, Елька, хранить эту тайну.

Он тяжело вздохнул, снова немного помолчал, а потом продолжил:

— Я никогда не забуду, нашу самую первую встречу. Вернее, — в его голосе послышался смешок, — вряд ли это можно назвать встречей. Я бы сказал, это было явление… Ты явилась передо мной и затмила собой весь мир. Я тогда только получил титул барона и впервые получил право попасть в королевский замок не под покровом ночи, а среди бела дня. Ты стояла у трона. Такая прекрасная и такая недоступная. Я не был идиотом, Ель, и прекрасно понимал: ты не для меня. Ты никогда не будешь моей. Ты прекрасна, как самая яркая звезда на небе, и так же недоступна для меня.

Еще один тяжелый вдох. И снова тихий, еле слышный шепот:

— А потом случился заговор. Я даже был рад, что ты станешь женой Адрея. Ведь я свой человек для Бокреев. А значит смогу видеть тебя гораздо чаще. Мне хватило бы… Я так думал тогда… А потом Адрей сообщил мне, что ты погибла в пещерах упав в пропасть. Я хотел его убить. Отомстить ему за то, что не уберег тебя, ведь это была его забота. Я знал, Туз никогда не простит мне смерть сына. Не потому что он его любил, а потому что в нем текла кровь Древнего Бога Гирлора. Пусть и сильно разбавленная. Но я не боялся. Зачем мне жизнь в мире, где нет тебя?

Гирем вздохнул:

— Мне надо подготовиться. Взять у Жерена несколько уроков. Я же не убийца, Ель. Я вор. Я могу бы незаметно подсыпать яд в бокал Адрея, но я хотел убить его глядя ему в глаза. Чтобы он знал за что умирает и мучился от боли… И вдруг, когда план дела были закончены, план готов, а кинжал заточен, я вдруг увидел в толпе Нижнего города нищенку.

Он рассмеялся.

— Если бы Небо упало на меня, я не удивился бы так сильно, как в тот момент. Я поначалу даже не поверил. Я думал, то сошел с ума. И мое сердце, корчась от боли, решило найти замену… Но эта нищенка никак не могла быть тобой, значит была мне не нужна. А потом я увидел тебя в харчевне, куда пришел пообедать. Помнишь? Ты выкрала мой кошель. И кинжал, который я приготовил для Адрея. Признаюсь, я даже был рад, что все случилось именно так. И ты все решила за меня. Я отправил к тебе Жерена. Хотел, чтобы он все узнал. И он рассказал, что ты ургородская мать, которая пришла в Ясноград с сыном и дочкой. И я подумал, что ты сестра Елины. Двоюродная, или троюродная… У вас в Угороде все так перемешано.

Он замолчал на какое-то время. Словно думая, стоит ли говорить больше, чем сказал.

— Потом, когда мы уже были вместе, стали появляться некоторые странные звоночки. Слова, жесты, поведение, которого никак не могло быть у ургородской матери Еляны. Я отмахивался от них. Я н верил тому, что с самого начала знало мое сердце: ты и есть моя сказочная принцесса, которую каким-то чудом Небо послало ко мне в объятия. И я отдал тебе браслет Древней Богини Аддии. Мама говорила, что он защитит мою избранницу от смерти. Я, помнится, спрашивал у нее тогда, как я узнаю ту, что достойна владеть наследием Древней Богини. Она смеялась и отвечала, что когда придет время, я сам все узнаю. И она была права, Ель. Я понял это с первого взгляда. Просто я никак не мог соединить в своей голове мою тебя и сказочную принцессу, которая никогда мне не достанется.

Он еще помолчал, прислушиваясь к моему дыхание. А когда заговорил, его шепот был полон боли:

— Когда к тебе пришел барон Пирр, и ты приняла предложение Туза, я понял, что ты снова хочешь вернуться туда, где никогда не будешь моей. Я психовал. Бесился. Но не мог заставить себя даже попробовать отговорить от этой опасной затеи. Я знал, твое настоящее место на вершине мира, а не рядом со мной, нищим баронишкой, который даже не может передать титул наследнику. Наверное, я вел себя слишком неадекватно в то время. Я метался, не понимая, что хочу больше: чтобы ты была моей, или чтобы ты была счастлива. Я знал, что причиняю тебе боль, заставляю страдать и вызываю неприязнь к себе. Но я не мог остановиться. Я пытался. Но от этого получилось еще хуже. Я видел, как в твоих глазах пропадает любовь ко мне. Я видел, Ель. И умирал от боли. И сбежал. От тебя, от тебя, от Проклятого туза и счастливого Тузеныша, который не понимал своего счастья.

В этот раз он молчал долго… А потом тихо добавил:

— Но самое страшное, Ель, знаешь в чем? Если бы я мог вернуть время, я почти ничего не стал бы исправлять. Я по-прежнему помог бы Тузу устроить заговор, из-за которого тебе пришлось пережить столько боли. Потому что не смог бы отказаться от возможности быть с тобой те несколько самых счастливых лет в моей жизни. И я снова отдал бы тебя Тузенышу, когда ты собралась за него замуж. Потому что иначе ты возненавидела бы меня за то, что я повис на тебе, как тяжелый камень, тянущий на дно. Я снова испил бы всю ту боль, которая терзает меня все эти годы. Ревность… Тоску… Я ни от чего не стал бы отказываться, Ель…