Приговоренный муж - Александр Евгениевич Владыкин

Успокаивающе глажу жену по плечу, внимательно следя за тем, что происходит на другой стороне круга. Сигрид что-то втолковывает Хольмагу, указывает на меня, опять начинает что-то говорить. Тот сначала отрицательно крутит головой, но потом, видимо, соглашается и кивает. Обнимает Сигрид и тычется своей бородой в ее щеку. Надо же какие нежности у них. Кто бы мог подумать?

Наконец, все приготовления завершены. Элениэль, с которой снимают цепь, и Диана выходят в центр круга и ложатся на расстеленную для них шкуру. Эльфийка дрожит. Дроу спокойна. Ну да! Элениэль же, наверное, слышала разговор Сигрид с мужем и знает, что я дал слово обойтись без магии, а в то, что вождь не разрубит меня напополам своей секирой при первой же возможности, она не верит. А вот Диана об этом ничего не знает. Будет для нее сейчас неприятный сюрприз.

Кружимся с Хольмагом вокруг «добычи». Наступать на шкуру нельзя, выходить за края круга тоже. Впрочем, последнее я делать и не собираюсь. А вот препятствие в виде «добычи» пришлось очень кстати. Понимаю, что стоит мне только допустить, чтобы между нами не было лежащих девушек, и вождь меня своей секирой неминуемо достанет. Попробовал один раз выйти из-за этого укрытия и сразу понял, что никакой мой укол шпагой, если только не будет мгновенно смертельным, противника не остановит. Он готов пойти на размен. У него после этого будет аккуратная дырочка от моей шпаги, а у меня в голове до самых зубов застрянет лезвие его секиры.

И уставать он тоже не собирается. Двигается легко, оружием своим весьма увесистым размахивает играючи. Счастье, что при выпаде моя рука со шпагой оказывается длиннее его руки с секирой. Держу на дистанции. Но как же мягко он перемещается! Действительно, как настоящий зверь. И что-то мне нужно придумать. Что-то такое, что его свалит и не даст шансов нанести мне ответный удар. Ноги? Но он их вперед не выставляет. Как, помню, тренер по боксу, который вел занятия в клубе в соседнем с моим фехтовальным зале, кричал на своих учеников:

— Ноги! Ноги под собой держи! Что ты их раскорячил, как гулящая девка!

Вот и Хольмаг держит ноги под собой. Не раскорячивает.

«Ваше благородие, госпожа Удача…». Придется мне на эту переменчивую даму положиться. Ждать ошибки противника смысла не имеет. Боец опытный. Думаю, не один десяток таких схваток провел и, раз он сейчас вполне живой размахивает перед моим носом своей секирой, то значит — во всех победил.

Резко и, надеюсь, неожиданно для вождя выскакиваю из-за разделяющей нас шкуры. Показываю, что собираюсь нанести удар в грудь. Тот довольно усмехается и заносит секиру над головой. Ждет, когда я сделаю выпад, чтобы опустить мне ее на голову. А я выпада не делаю. Вместо этого, пользуясь тем, что он следит за моей шпагой (в глаза противнику надо смотреть, в глаза, а не на его руки) делаю рывок к нему. Вонзаю со всей силой шпагу в ступню Хольмага, пригваждывая ее к земле, отпускаю рукоять шпаги и подныриваю под застывший на мгновение в воздухе топор, а потом, обхватив сзади за шею, висну на нем, как какая-то обезьяна, стараясь свалить на спину. Были бы у него ноги свободны, сделал бы шаг назад и потом стряхнул меня с себя. Но не сейчас. Сейчас одна его нога намертво к земле прибита. И поэтому, покачнувшись, он обрушивается на землю. А я, воспользовавшись этим, вырываю у него из руки секиру и со всей дури бью обухом в лоб. Кости черепа у него такие крепкие, что не убью.

Стою на дрожащих ногах. Оглядываюсь. Оборотни, на мгновение замерев, разражаются громкими криками. Но не злобы. Восторга. Оригинальная реакция на поражение своего вождя. Впрочем, он жив. Дышит. И даже пытается шевелиться. Вытаскиваю шпагу из его ступни. Смотрю на Сигрид. Та благодарно мне кивает.

Бреду к Изабелле.

— Я же говорила, что папа добрый и хороший, и знала, что он не станет убивать дядю Ричарда! — подскакивает к бледной, как мел, Изабелле Амельда и радостно чмокает ее в щеку.

Кто добрый и хороший? Вот этот вот? Да я бы такого только в зоопарке держал. В надежном вольере с прутьями в руку толщиной. И ее любящую, нежную маму по соседству. И посетителей ближе, чем на десять метров не подпускал бы. И кормил бы только с вил. Во избежание…

И с каких это пор я стал для этого юного лесного несчастья дядей? И что значит — не убьет? Да ее папаша меня едва пополам не разрубил! Если бы госпожа Удача ко мне в нужный момент лицом не повернулась, если бы Хольмаг на мгновение с ударом не промедлил…

Вечером сидим в малом зале приемов моего замка. В камерной, так сказать, обстановке. Элениэль уже отмыли, накормили и накачали снотворным. Завтра с ней разбираться будем. Сегодня ни она, ни мы к этому не готовы.

Нас четверо. Помимо меня, Хольмаг с перевязанной ногой и развалившийся в кресле, Изабелла и Сигрид. Две последние о чем-то уже час как мило воркуют. Судя по доносящимся отдельным словам, жалуются друг другу на своих глупых, непутевых и неуправляемых мужей. А мы с Хольмагом выпиваем и говорим о нашем, о мужском. Оружие и преимущества разных его видов уже обсудили. Перешли на дам. А что? Футбола здесь нет, потому так быстро к этой теме и подобрались.

— Слушай, герцог, — говорит он, пытаясь по-дружески хлопнуть меня своей лапищей по плечу, но, к счастью, не дотягивается и вместо этого берет здоровенный кубок, из которого тут же отпивает добрую половину. — А ты той, ну эльфиечке, из-за которой сегодня так славно подрались, ну раньше… Как она в постели? Мне вот, признаюсь, не довелось. Жена, — он косится на Сигрид. — Не дала. Взбеленилась так, когда я в первый вечер потащил девку к себе, что я еле-еле отбился. И потом следила все время. Она у меня такая… Люблю я ее.

— Нет, — обламываю я его желание послушать захватывающий рассказ. — Я тоже нет.

— Ааа… — тянет он, понимающе. — Тоже жена строгая. Ну, ты все-таки как-то исхитрись. А то столько мы сегодня из-за нее сил потратили. Жалко будет, если не воспользуешься…

Хорошие, в общем, ребята оказались. Зря я на них наговаривал… Будем дружить семьями, мелькает у меня сквозь винные пары, мысль. Можно будет дачку там в лесу забабахать, летом