Между делами - Вэнди Джинджелл

Зеро издал что-то вроде неуверенного ворчания и мрачно сказал:

— Мы сможем поздравить себя, когда она доживёт до конца года.

— Как жизнерадостно, — сказала я. — Вряд ли я смогла бы прожить дольше, ничего не зная.

— Это единственная причина, по которой я согласился рассказать тебе что-либо об этих делах, — сказал он.

— Особенно теперь, когда твой отец суёт свой нос не в своё дело, — мрачно сказала я. — Он снова залез мне в голову, а я не люблю, когда со мной разговаривают маленькие червячки в голове.

Это заставило их обоих обменяться взглядами.

Зеро спросил:

— Что он сказал?

— Ничего особенного: у него было несколько замечаний по поводу того, что у меня в голове почти ничего не происходит, но он к чему-то подводил, когда Джин Ён вытащил меня из этого состояния.

В комнате почти на целых тридцать секунд воцарилась тишина, пока Зеро водил рукой туда-сюда по белой щетине на своей макушке, а Атилас наблюдал за ним с чувством, похожим на отцовскую привязанность. Я снова вспомнила, на мгновение, тьму забытых, кровавых воспоминаний, промелькнувших в моём сознании, и отогнала их прочь. Дом был тёплым, а это воспоминание — холодным и острым.

— Ты бы осталась дома, если бы я попросил тебя, Пэт? — спросил Зеро, резко нарушив тишину и заставив меня подпрыгнуть.

Я уставилась на него.

— Чегось?

— Если бы я попросил тебя остаться дома: никуда не ходить, ничего не делать, но оставаться здесь в безопасности, пока не закончатся испытания, ты бы это сделала?

Какая-то часть моего мозга хотела, чтобы я это сделала: согласилась и покончила с этим. Оставайся дома, будь в безопасности, никогда не рискуй по-настоящему влезть в тот показушный бардак на верхнем этаже, который был моей прошлой жизнью и прошлыми жизнями моих родителей. На самом деле я никогда не делаю ничего большего, чем просто копаюсь в маленьких листочках бумаги и время от времени решаю, что разберусь с этим как следует — завтра, на следующей неделе. Снова устрою себе уютное гнёздышко и буду уютно в нём нежиться, пока более сильные люди, чем я, выполняли тяжёлую работу.

— Не могу, — сказала я, прежде чем успела согласиться. Меня испугало то, как сильно я хотела согласиться. Меня пугало, насколько я похожа на Моргану, и меня пугала мысль о том, что я могу оказаться скорее мёртвой, чем живой, не более чем тенью на задворках жизни и вечно прятаться в своём доме. — Прости, не могу. Есть… есть вещи, которые я должна сделать. Вещи, которые мне нужно знать.

Это прозвучало слабо, но я знала, что должна сказать это сейчас, с реальными причинами или без них.

— Очень хорошо, — сказал Зеро, и в его голосе прозвучали жёсткие нотки, что было ожидаемо, даже если меня это огорчило. — Тогда пеняй на себя.

Я открыла рот, чтобы спросить, что именно он имел в виду, но Атилас спросил:

— Как всё прошло с твоими друзьями-людьми, Пэт? Или этой ссоры было достаточно, чтобы заставить их покинуть сцену?

— Нет, они слонялись поблизости и ждали, пока мы избавимся от людей-лепестков, — сказала я, испытывая облегчение от того, что тяжесть предыдущего момента миновала. — Они сказали, что в последнее время заметили, что то тут, то там появляется всё больше Запредельных, и у них есть на этот счёт довольно интересная теория. Они также дали нам парочку имён, к которым мы можем прислушаться, чтобы посмотреть, не найдётся ли чего-нибудь похожего на то дело, которое ты просматривал.

— Продолжай, — сказал Зеро, и в его голубых глазах снова появился огонёк холодного юмора. — И, если ты сможешь воздержаться от шуток о том, насколько полезны люди, когда узнаешь их поближе, это было бы полезно. Я уже признал, что рабочие отношения с ними могут оказаться целесообразными.

Отношения, сказал он. Не партнёрство. Тем не менее, это было хорошее начало, и я тоже не смогла удержаться от улыбки, потому что планировала немного нахальничать, чтобы напомнить ему, что Эбигейл и её команда, похоже, могут оказаться очень полезными.

— Да ни в жизнь, — серьезно сказала я вместо этого. — Но на самом деле, кажется, тебе будет очень интересно узнать, что они сказали о том, почему в последнее время Запредельные появляются чаще, чем обычно. Они говорят, что такого рода вещи происходят циклично.

Это сразу привлекло их внимание, о чём свидетельствовал слабый проблеск встревоженного понимания в глазах Зеро, который был быстро замаскирован его обычной невозмутимостью, и внезапный интерес, вспыхнувший в глазах Атиласа.

— Боже мой, — сказал Атилас. — Мне действительно интересно, что ещё они знают!

— Как и мне! — откровенно призналась я. — И, похоже, они, возможно, захотят поделиться со мной хотя бы частью информации. Не думаю, что они знают о Запредельных и эрлинговом цикле, но они сказали, что всякий раз, когда наступает один из замеченных ими циклов, появляется больше монстров, и любая ячейка, пытающаяся обойти и сразиться с этими монстрами, как правило, довольно быстро умирает, а затем всё восстанавливается само собой.

— У них есть информация, — сказал Джин Ён, спускаясь по лестнице. Он всё ещё был босиком, но надел свободные брюки и такую же свободную рубашку. — Они поделятся с ней.

Трудно объяснить, как меня раздражает, когда он так говорит. В корейском языке местоимения разные, и если бы я перевела это как «с этой девушкой» или «с этой женщиной», то ощущение и перевод были бы немного более правильными.

Бесит. В смысле, по крайней мере, он больше не называл меня просто «это», но всё же.

Он поймал мой хмурый взгляд и в ответ одними губами произнёс «mwoh?» — на меня, как бы говоря: «Что? Что я сделал не так?»

— В каком интересном положении мы оказались! — восхитился Атилас. — Мой господин, я действительно считаю, что нам следует объединиться с людьми — по крайней мере, на время.

— Какого рода информацией они располагают, которую мы не можем получить где-либо ещё? — спросил Зеро.

— Формально, я не уверена, что её больше нигде нет, — сказала я. — Но Эбигейл сказала, что у неё есть записи предыдущих групп: очевидно, они хранят их в надёжном месте, потому что знают, что, скорее всего, умрут, а затем тот, кто найдёт тайник, создает новую группу до следующего цикла. У них есть записи восемнадцатого века, двадцатых, пятидесятых и восьмидесятых годов. Печатные копии, и она, похоже, не думает, что большая часть из них есть в Сети.

— И что же? — взгляд Зеро остановился