Кольца Лины - Наталья Александровна Сапункова

Я быстро собрала все, завернула в ту же тряпку, и пошла за Дином.

Нам пришлось спуститься, выйти из здания и пересечь двор. Длинный низкий дом с маленькими окнами, я думала, это помещение для слуг или что-то вроде кладовки, входная дверь приоткрыта, около нее — куча соломы, на которой возлежал лохматый черный пес. Пес заворчал, Дин потрепал его по шее.

— Будешь пускать ее, Фор. Ей можно.

— Не бойся, заходи, он повернулся ко мне, сунул в руки свечу.

Я зашла в длинный коридор, конец которого терялся во тьме. Дин тут же догнал, придержал за локоть:

— Сюда, — он раскрыл передо мной дверь.

Это была довольно просторная комната с земляным полом, посыпанным травой, с полками, большим столом и сундуками вдоль стен. И с кованой задвижкой на двери.

Дин проследил за моим взглядом, улыбнулся.

— Это моя комната, так, для… для разных дел, в общем. Я тут не сплю. И девушек не соблазняю, так что сразу говорю, для этого найдем место получше.

Я рассмеялась. Да, кровати тут не было, лавки — тоже.

— Вот, смотри, — он достал с полки связку ключей, снял один и отдал мне. — Вот в этот сундук можешь складывать что хочешь, никто не заглянет. Можешь вообще здесь жить, хочешь, кровать поставлю?

Я отрицательно качнула головой — нет, таких благодеяний не надо. Он понимающе кивнул.

— У меня от этого сундука второго ключа нет. Просто приходи сюда, когда тебе надо, и делай, что хочешь, никто не будет мешать. И я не буду. Фор тебя пустит, хоть он с виду злой, ты его не бойся. Сейчас мне уйти?

Я решительно покачала головой, подошла к столу, выложила на него бумагу с моими потугами на чистописание, чернила и перо, книгу оставила в свертке, отложила в сторону. И знаками и мимикой изобразила просьбу о помощи.

Дин посмотрел, задумчиво наморщил лоб:

— Ты хочешь грамоте научиться, и чтобы я помог? Конечно, запросто. А то все удивляются, почему это Камита неграмотная. Кстати, знать бы, а почему? Где ты жила, что тебя даже читать не научили? С мельника за это и штраф слупить можно, если, конечно, не оправдается. Не верится, что ты не сумела, в другом ведь дело?

Я нахмурилась. Только скандалов мне не хватало. Вот сейчас — точно не надо.

— Ладно, понял, молчу, — он усмехнулся. — Только я вот решил, что не буду с тобой совсем уж бескорыстным. После каждого урока — поцелуй. Если решишь, что заработал. Угу?

Мы встретились взглядами, в его глазах — интерес пополам с надеждой. Думает, сейчас отказываться буду? А, была ни была. Мне стало весело, и я кивнула.

Если решу, что он заработал! Надеюсь, будешь стараться, дорогой!

Он заулыбался, в глазах смешинки заиграли.

— Но сначала — аванс, прямо сейчас?

Аванс! Слова-то какие знает, дурачок местный! Интересно, у него-то такая репутация — почему? Только потому, что забывает?..

Препираться — время терять. Я быстро встала на цыпочки и легонько чмокнула его в губы — он даже опомниться не успел. Стиснул меня, прижал к себе.

— Э-э… такой маленький аванс?

Я стиснула зубы и решительно замотала головой, и даже зашипела сквозь зубы — забавно получилось. Дин меня тут же отпустил.

— Ладно, ладно. Надеюсь, плата за урок будет… это… ощутимее. Вот что: я скажу Ноне, что ты хочешь грамоте научиться, и можешь не прятаться, что тут такого-то? Зачем тебе учиться по ночам, встаешь ведь не позже других. Поняла?

Я кивнула. Милый Дин, где бы мне еще днем время взять? И потом, надо же, "я скажу Ноне"! Уверенно так, дескать, он скажет, и все, решен вопрос. И правда, что ли, чувствует себя хозяйским сыночком, хоть и незаконным? Нет, особенно я его значимости тут не замечала, это с ленной Даной никто не спорит. А Дин… Он от всего как будто в стороне, но положение занимает определенно особое, хоть и неоднозначное.

Дин подвинул лавку к столу, сел, кивнул, приглашая меня сесть рядом. Уверенно взял перо, попробовал обмакнуть его в мою "чернильницу", отставил пузырек в сторону и достал из выдвижного ящика свою — невысокую баночку с крышкой, налитую доверху.

— Вот, пользуйся. И, кстати, бумагу тоже у меня бери, эта — дорогая, она только у хозяев. Заметят — может влететь, — он сунул бумагу ленны в тот же ящик, а из него достал несколько других листов, сероватых и не таких шелковисто-гладких.

— Умеешь писать свое имя? Вот так… Камита… — в его руке перо писало легко и без клякс.

Мое имя. Я уже прикидывала, как его написать, но ошиблась в двух буквах. Наверное, в любом языке так — на слух правильно писать не научишься, надо знать правило. Так что мне просто повезло, что заполучила Дина в качестве преподавателя, еще бы заниматься побольше.

Он дал мне перо, и я стала писать свое… точнее, не свое имя. Чуть сильнее нажала… снова клякса! И руки все в черных пятнах — стыдобище.

— Не спеши, — Дин улыбался, — давай еще раз…

Как жаль, что завтра уезжать из замка, черт бы побрал барышнину мнительность. Надеюсь, на пару дней, не больше? А если из-за своих дурацких предположений ленна не возьмет меня в Андер… даже думать не хочу.

Утром на телеге, запряженной двумя коняшками, мы приехали на ту самую дальнюю ферму. Мы — это двое мужчин и пять девушек, не считая двоих вооруженных стражников, которые скакали верхом, и поставленной над нами лиры Авы, еще одной дальней родственницы именя, у которой была отдельная коляска. Пять девушек — это условно. Без платков, полностью закрывающих волосы, были три из нас. По современным обычаям нашего мира, и сорокалетнюю незнакомую даму, если она стройная и хорошо выглядит, между делом можно девушкой назвать — все воспримут, как должное. Здесь же и семнадцатилетнюю девчонку, которая только что вышла замуж и надела платок вместо ленты, с девушкой уже не спутаешь, и не назовешь так — не поймут…

Ферма оказалась большим низким домом, к которому прилагался просторный двор, заросший травкой, хозяйственные постройки, башня метров восемь высотой и пять в диаметре в самом углу двора, и все это было огорожено глухим частоколом. Для чего башня, я уже знала