Кольца Лины - Наталья Александровна Сапункова

Ленна подняла мяч, задержала его в руках, переводя взгляд с детей на воспитательницу, а потом на меня, усмехнулась:

— Ну надо же, как интересно! — и неожиданно бросила мяч сестренке, та не поймала, — лучше учи ее ловить мяч, а то она пока такая же косорукая, как ты! — это тоже относилось госпоже Тибе. — И проваливай. Я расскажу отцу, какая ты лентяйка, за детьми не смотришь, только к моим служанкам зачем-то цепляешься.

Она улыбалась, явно получив удовольствие от разыгранного представления. Госпожа Тиба, подхватив подол юбки, удалилась почти бегом.

— Дин, посмотри-ка на нее, — вдруг сказала ленна, имея в виду, конечно, меня.

Дин послушно посмотрел, как-то вскользь.

— И что?

— Ничего не замечаешь?

Тот лишь пожал плечами.

— Ну хорошо, ступай со мной, — велела она мне.

Я показала на ведра с водой.

— Да брось их тут, и пойдем, — ленна притопнула ножкой.

— Я отнесу. На кухню? — Дин поднял ведра, и его вопросительный взгляд прямо мне в лицо, прямой, а не скользящий, был мне приятен.

Я кивнула — на кухню, конечно.

Все же мне почему-то нравилось не быть для него пустым местом.

Ленна привела меня в просторную комнату с холодным, тщательно вычищенным камином. Еще здесь был огромный стол с письменным прибором, стеллаж с книгами, сундуки я узорчатыми коваными уголками — как же без них. Прибрано и безжизненно — хозяин давно не входил сюда. И портреты на стене прямо напротив стола, около одного из них ленна и остановилась, повернулась ко мне, уколола требовательным взглядом.

— Ну, что скажешь?

Я лишь испытала недоумение — что можно сказать? Портрет женщины. Молодой, красивой, богато одетой — в шелк и бархат, хороший художник искусно передал блеск и рыхлую матовость дорогих тканей. И замужней — потому что волосы закрыты затейливо повязанным узорчатым платком, из-под платка на лоб опущена нить граненых бус с подвеской посередине. Впрочем, волосы не все спрятаны — одна-единственная прядка у виска кокетливо выпущена вдоль щеки, светлая прядка.

И что?

Конечно, ленна не ждет, что я отвечу. Но, определенно, мне следовало что-то заметить. Поэтому я старательно разглядывала портрет и… ничего не замечала.

— Разве ты не видишь, как вы с ней похожи? — на лице ленны появилась разочарованная гримаска, — это моя мачеха, лира Юна, она из Вельда.

Мы похожи? Вот так заявление. Лица у нас совершенно разные, и, кстати, эта лира Юна — просто красавица писаная, ее в кино снимать, высокая худощавая блондинка с совершенным личиком…

А, ну да, высокая худощавая блондинка. Мы с ней не похожи, но одного типа — я тоже довольно высокая, худощавая, сероглазая и почти блондинка, мой собственный цвет волос — очень светлый русый, а нынешний приятный золотистый оттенок — так это я никогда не экономлю на хорошей краске.

— Я видела семейство мельника — не скажешь, что они тебе родня. Ты и на Тибу похожа, верно? — не унималась ленна, — и на моих братика с сестренкой, они оба — в мать. Ты выглядишь, как чистокровная вельдка! Откуда такая внешность у племянницы мельника из лесов Аркарана? Где ты у нас видела таких, как ты? Надо же, как я сразу не заметила!

Я могла только удивиться с ней вместе. Не обращала до сих пор внимания, что я тут чем-то особенная, действительно не обращала. Люди в Кере разные, по мне так — друг на друга непохожие, как и всюду. Да, сложение у них чаще другое, они более коренастые, а лица, волосы…

Так или иначе, молодец, ленна Дана, наблюдательная девочка. Я не похожа на семейство мельника, и это вполне естественно. Прошляпил дядюшка мельник этот важный момент.

— Ты точно племянница мельника?

Я так не ожидала услышать этот вопрос, что сначала замерла, а потом медленно покачала головой. Но ленна уже отвернулась, уставилась в окно.

— Ладно, неважно. Но я велю разузнать о тебе побольше. Тебя ведь не отец мой подослал, нет?

Вот так поворот. Я опять покачала головой, на этот раз более решительно, и она на этот раз глаз не отводила.

— Камита, если ты приставлена моим отцом, и помешаешь мне… Я этого не прощу никогда, поняла? Бойся иметь меня врагом!

Приехали! Я помешаю — чему? Наверное, в моем взгляде было такое неприкрытое изумление, что ленну это в чем-то убедило.

— Ну хорошо, — пробормотала она, — я тебе верю. Пойдем, причешешь меня. Хочу ту, твою косу.

Пока поднимались в покои барышни, я, кажется, уяснила худо-бедно логику ее беспокойства. Если я чужая мельнику, то кто я? Ленна с мачехой, наверное, недолюбливают друг друга, а может, и открыто враждуют. Может, мачеха руками и ногами за это злосчастное замужество? Тогда естественно, что она может подослать к ней соглядатая, чтобы присматривал — на всякий случай. Мачеха станет доверять землячке больше, чем местной — это тоже естественно. Сделать шпионкой якобы немую и неграмотную девку, отданную в работницы — хороший ход. То, что умственно я нормальная — многие уже поняли, по крайней мере, те, с кем я чаще всего имею дело. Но какой прок от действительно немой и неграмотной шпионки, как с ней общаться?

А может, тут есть свой язык жестов для таких людей, просто я этого не знаю?

В общем, мое положение вдруг стало выглядеть не слишком хорошо — ленна Дана усомнилась, не засланный ли я казачок. Только этого мне и не хватало. Но как с ней объясниться — непонятно, совсем непонятно…

Она уселась на все тот же стул перед зеркалом, я сняла ее повязку, распустила косу и принялась не спеша расчесывать. Поглядывая в зеркало на отражение, заметила невзначай — ключицы у девушки еще больше выступили, скулы заострились. И волос что-то многовато на расческе. Плохо. Наша барышня, похоже, очень нуждается в консультации моего любимого дяди Гоши, который у нас в городе известный психиатр. А может, не только в консультации, а и в навязчивой медицинской помощи. Это же надо, до такого себя довести, то-то порадуется младший князь…

— Ты ведь не станешь меня обманывать, Камита? Не станешь?

Я помотала головой.

— Это хорошо, что тебе Дин не нравится. Он будет счастлив только с женщиной, которая родилась далеко отсюда. Так мне одна странствующая знахарка сказала. Знаешь, есть ведь такие знахарки, которые очень точно судьбу предсказывают. Она сказала, что он