(не) Моя доярушка - Анастасия Боровик

— Я Маше верю.

— А Толику? — спросил я.

— Толику тоже верю.

— Вот и я верю…

Вернулся в комнату, сел на качающийся стул, поставил банку на стол. В свете лампы стекло переливалось, и я засмотрелся на блики.

Как она сейчас? Уже вернулась в общагу? Коз завела… И назвала одного в честь меня. Усмехнулся. Потом мысленно добавил с горькой иронией: будто это я налево сходил.

Провел рукой по коротко стриженым волосам, вздохнул и опустился на пол — отжиматься. Uno, due, tre, quattro... Раз, два, три, четыре… С каждым толчком от пола мысли теряли чёткость, расплываясь в монотонном ритме.

Вспомнил снова тот день, когда изводил Толика вопросами — вытягивал из него каждую деталь, каждую мелочь. Может, он что-то упустил? Может, недопонял? Но он лишь разводил руками — ничего нового.

Однако в тот день, когда он впервые узнал про Игорька — про то, как я застал его в Машином доме, — его реакция меня немного поразила. Он на мгновение замер, словно что-то обдумывая, а затем неожиданно усмехнулся и сказал с каким-то странным, почти довольным выражением:

— Ну что ж… Раз так вышло — значит, я молодец. Всё-таки помог тебе глаза раскрыть.

После я уехал на море. Каждый день размышляя: «Вот это место пришлось бы ей по душе… Я бы привёл её сюда… Показал бы ей эти мандариновые деревья…»

Собирался уехать сразу, но после того, как регулярно ввязывался в драки, родственники меня фактически заперли. Не отпускали, пока я не сдался и не признал: мне правда нужно прийти в себя. Белла и наша двоюродная сестра Лаура скрашивали моё одиночество.

Драки прекратились, и я начал активно заниматься бегом. Я бегал много и везде, и во время этих пробежек в моих мыслях была она. Это было похоже на наваждение.

По возвращении Толик пригласил меня на вечеринку, подсовывая разных подружек. Только меня тошнило от всех. Я улыбался, делал вид, что мне весело, а при первой возможности сбежал. Серёжа молча наблюдал. Потом предложил вымещать злость в спортзале. Я начал качаться, доводил себя до ломоты в мышцах, но постепенно втянулся. Толик махнул на нас рукой, назвал занудами, но поздравил:

— Ну хоть влюблённый этап быстро прошёл.

Но он не прошёл. Я всё так же горел.

И когда я случайно встретил её в том же учебном заведении, где я сам учусь, то потерял голову. Она шла в белой блузке и длинной голубой юбке. Волосы, собранные в хвост, переливались на солнце, словно золото. Я еле сдержался, чтобы не подойти и не провести по ним рукой.

Словно безумный, я проследовал за ней до самой аудитории, а затем бесшумно удалился.

Одержимость вернулась. Ни о чём другом я не мог думать. Десятки раз сжимал телефон в потной ладони. Доводил набор номера до последней цифры... и сбрасывал. Один раз всё-таки набрал полностью, но услышал короткие гудки — номер был заблокирован.

Зря я всё это затеял. Сам виноват. Поставил же точку для всех.

Но ходить за Машей тенью не перестал. Мне было спокойно, когда я её видел. Она всегда была с подругами. Стоило какому-нибудь парню приблизиться — её плечи напрягались, взгляд становился осторожным. Будто чувствовала моё присутствие где-то за спиной. Меня это радовало.

Один только не отставал, продолжал крутиться рядом, как назойливая муха. Каждый раз, когда я видел, как он "случайно" касается её руки, во рту появлялся вкус железа — я до крови прикусывал щёку. Я хотел бы сломать ему руку, но не имел права.

Псих. Это было понятно с нашей первой встречи. Любовь ли это? Или болезнь? Иногда мне снилось, как я запираю её в комнате без окон, где никто не сможет до неё дотронуться. А потом я просыпался в холодном поту, ненавидя себя.

Нельзя так относиться к женщине. Она не моя собственность. И свой выбор сделала.

Но я хотел другого. Запереть.

Сердце рвалось к её ногам, умоляло, но я знал — это неправильно. В какой-то момент, если бы я простил и мы начали заново, это убило бы меня ещё сильнее. Да и нужно ли ей это? Судя по всему, ее жизнь продолжается.

Слабак, Марко.

Но я не могу лишить себя права видеть, как она закусывает нижнюю губу, когда сосредоточена, как непослушная прядь выбивается из-за уха, как её пальцы теребят край блокнота. Проклятая привилегия. Я бессилен перед ней, даже зная — каждый такой миг впивается под кожу новой занозой.

Глава 24

Машенька

Конец октября выдался на редкость тёплым. Бабье лето никак не заканчивалось. Эти солнечные лучи вместо дождя и слякоти — настоящий подарок на моё день рождение. Отмечать буду с девчонками в общаге: я уже накрутила салатиков, купила бутылочку шампанского. Привет, мои девятнадцать лет.

Я тороплюсь на занятия, сильно опаздываю. Всё потому, что сегодня, в кои-то веки, решила привести себя в порядок: укладка, стрелки, даже туфли одолжила у Инки. В руках — стопка тетрадей и реферат, который вот-вот выскользнет из пальцев. Бегу, повторяя в уме задания, но ветер резко усиливается, и мои непокорные кудри взмывают вверх, закрывая весь обзор.

Отчаянно трясу головой, пытаясь сбросить мешающие пряди, но руки заняты. Каблук предательски скользит по асфальту — и я едва удерживаю равновесие, делая неуклюжий шаг вперёд. Тетради падают.

— Блин, — шиплю сквозь зубы, наспех подбирая листы. Время горит, а я уже вся взмокла. Вот и вся моя красота — не продержалась и часа.

Тянусь к последней тетради — и вдруг чьи-то пальцы опережают меня.

— Спасибо… — бормочу, хватаясь за тетради, и случайно задеваю мужские руки. Поднимаю глаза.

Марко?

Если бы не преграда из разлетевшихся тетрадей, мы стояли бы почти вплотную. Его рука касается моей, и взгляд такой тяжёлый, неотрывный.

Он изменился. Длинных кудрей больше нет — только короткие, упрямые завитки, подчёркивающие резкие скулы. Лицо стало жёстче, взрослее. Плечи, кажется, вдвое шире. Сейчас он не очень похож на изящного парня, ходящего по подиумам, скорее уж на опасного мужчину рекламы бойцовского клуба.

Он не улыбается. Взгляд сканирует меня, будто ищет слабые места. Губы сжаты, зубы слегка впиваются в щёку. Молчит.

Я сглатываю, чувствуя, как жар поднимается к вискам.

— С-спасибо… — повторяю, и голос звучит неестественно высоко.

Снова тишина. Выдавливаю из себя дурацкую улыбку и машу всей пятернёй:

— При-вет. Как дела? У меня всё отлично!

Он хмыкает, но уголки губ даже не