(не) Моя доярушка - Анастасия Боровик

— Как тебе варенье? А молоко? — лепечу. — Кстати, я козу завела…

— И козла, — сухо бросает он.

Я теряюсь и замолкаю. Маме Марко довелось услышать, как мой дед орал на всю деревню на моего козла. А обращался он к нему по имени: «Марко, ты козёл! Сколько можно? Весь двор загадил. Больше не видать тебе арбузных корок!»

Ох, что же делать? Надо было козла по-другому назвать. Надеюсь, мама не проболталась об этом недоразумении.

Всё случилось как-то не вовремя. Вообще у деда с козлом сейчас хорошие отношения, но сначала дедуля не хотел признавать козла. Ну не сошлись они характерами, что поделать.

Козёл всё смотрел на деда и, клоня свою рогатую голову, бил копытом о землю, вызывая его на бой. Дедуля же в ответ стучал палкой по земле и хрипел:

— Не подходи, зараза, убью!

Так и жили — на ножах.

А потом случилось то, что должно было случиться. Дед с Митяем напились. И, как это обычно бывает у наших мужиков после третьей, решили, а не сходить ли им искупаться? И зачем-то взяли с собой моего козла.

Я искала их весь день. Оббежала огород, заглянула в сарай — ни души. Встретила бабу Катю. Она всегда всё знает, даже то, чего не было.

— Твой-то с Митяем на речку пошли, — сказала она, причмокивая. — Да ещё с козлом. Говорят, утопят его, как Герасим утопил свою Муму.

У меня кровь в жилах похолодела.

Потому что пьяный дед — это одно. А пьяный дед, который вдруг решил стать Герасимом — это уже совсем другое. Я побежала. Бежала так, будто от этого зависела чья-то жизнь. А она, возможно, и зависела.

Прибежала на речку и вижу картину маслом. На скользком берегу козёл, весь напрягшись, вцепился зубами в дедову рубаху и тянет изо всех сил. А дед — по пояс в воде, бледный как мел, барахтается, но вылезти не может.

Рядом Митяй, красный как рак, на четвереньках ползёт, тянет деда за руку и хрипит:

— Давай, старик, шевелись. А то козёл нас обоих переживёт.

Я тогда бросилась в воду, схватила деда под мышки, а козёл мне помогает: рвёт рубаху и сопит, будто говорит: «Тащи, дурня старого. Я тут подстрахую».

Выволокли на берег деда. Козёл выдохнул и тут же обмяк, тонкие ноги подкосились, и он беспомощно рухнул на траву. Дед медленно задышал, я его для большего выздоровления по щекам похлестала. Он пришёл в себя и первое, что сказал:

— Козлик-то… Он меня… спас.

Оказалось, дед поскользнулся, ударился головой о землю — и бухнулся в воду. А козёл, вместо того чтобы радоваться своему торжеству, кинулся его вытаскивать, как собака.

С тех пор у них мир.

Дед теперь косит ему самую сочную траву, яблоки из своего сада носит. А вот козёл… Он больше не бодается, но ему очень нравится ходить в туалет рядом с лавкой деда. Вот и поэтому дедуля орал на него.

Улыбаюсь, вспомнив эту историю, но тут же беру себя в руки, потому что передо мной продолжает стоять напряжённый и недовольный Марко.

— Ну как тебе козье молоко? — увожу тему в другую сторону.

— Не знаю, не пробовал, — скрещивает руки на груди.

— Ладно, — надуваю губы.

Стало так неприятно, что решаю уйти. Двигаюсь вперёд, но Марко загораживает мне дорогу.

— Куда тебе отнести банки?

— А ты их помыл? — спрашиваю я с насмешкой в голосе.

— Да, помыл, — передразнивает меня.

В этот момент между нами возникает та самая невидимая тёплая связь. Захотелось ущипнуть его и предложить поиграть в догонялки.

— Не надо, мне некуда их поставить, — вру я, краснея от стыда.

— Хорошо, отвезём в деревню, там деду передадим.

— Ладно, — опускаю глаза и снова пытаюсь пройти вперёд, но крепкая мужская фигура встаёт на пути.

— Что ещё? — злюсь.

Он засовывает руку в карман куртки и достает оттуда какой-то непонятный предмет, быстрым движением запихивая мне в карман.

— С днём рождения, Маша, — хмуро говорит и отворачивается от меня.

Интересно, что он там сунул? Записку? Конфетку? Потянулась в карман, но сзади раздался знакомый голос Серёжи:

— Марко, вот ты где...

Парень подходит ближе и оценивающим взглядом смотрит на итальянца, а потом переводит глаза на меня. Напряжение висит в воздухе. Становится стыдно. Серёжа же всегда такой правильный, и если знает про наш с Марко прошлый конфликт, наверняка уже записал меня в гулящие девки. Но парень удивляет. Широко улыбается и хлопает меня по плечу:

— Машуня, рад видеть, как твои дела?

— Хорошо... — растерянно моргаю. — Вот в институте учусь.

— Ничего себе! Мы тут тоже грызём гранит науки. Если что, обращайся, поможем, — говорит он так искренне, что я на секунду теряю дар речи.

Косо смотрю на Марко, а тот стоит, стиснув зубы, и глазами сверлит асфальт.

— Спасибо, но у меня и так всё получается, — улыбаюсь я.

— Машкааа, вот ты где! — раздаётся визг Инны и Арины.

Девчонки буквально раздвигают парней плечами, втискиваясь между ними, и набрасываются на меня.

— А вы здесь что делаете? — удивляюсь.

— Так ведь первую пару отменили, — отвечает Аринка, игриво перебрасывая волосы и бросая двусмысленный взгляд на Серёжу. Инна же буквально пожирает глазами Марко, и от этого у меня сжимается живот.

Чувствую укол ревности.

— Привет, мальчики! — хором выпаливают подружки, и Серёжа любезно здоровается в ответ. Марко расплывается в той самой улыбке — беспечной, мальчишеской, с хитринкой в уголках глаз — точно такой, с которой когда-то подошёл ко мне. И сейчас он дарит её им, а не мне. Меня это раздражает, внутри всё кипит, хочется дать ему затрещину или кинуть в голову что-нибудь тяжёлое. Уже готовлюсь нанести удар своей сумкой по его самодовольной физиономии.

— Маша, может, позовём ребят на твой день рождения? А то мы будем одни, — предлагает Инна, продолжая флиртовать с Марко.

— У тебя сегодня день рождения? Поздравляю, — искренне улыбается Серёжа.

А я в это время буквально рычу в сторону Инны:

— Они не могут. У них свои дела. Спасибо за поздравления, пока, ребят, — резко заканчиваю разговор и делаю шаг назад, пытаясь уйти.

— Ну, может, тогда хоть Володьку с Кириллом позовём? — вроде бы вполголоса, но нарочито громко бубнит Арина, прощаясь с парнями.

— Мы, вообще-то, можем. Ненадолго, — неожиданно вставляет Марко.

Серёжа удивлённо смотрит на него — видно, что сам он совсем не в восторге от этой идеи. Но итальяшка лишь хлопает его по плечу, а Инна тут же