Девушка из другой эпохи - Фелиция Кингсли

и не стала бы пить пиво из кружки сомнительной чистоты, в месте, где, даже прикоснувшись к поверхности, можно заразиться тремя разными видами гепатита, никогда бы не бросилась на шею мужчине, которого едва знает, и никогда бы не позволила себя даже коснуться так, как касается сейчас Ридлан.

Это всего лишь уловка, блеф, но рука, которая сжимает мою талию, настоящая. И прикосновение чертовски приятное. Как и то, как его волосы щекочут мою щеку. Подавляю желание коснуться их, пропуская пряди через пальцы…

Какой-то пьяница падает без чувств прямо на наш стол, прерывая то, чем мы якобы занимались.

– Бойл ушел? – спрашиваю я.

– Да, – подтверждает Ридлан. – И, как мне кажется, уже давно.

– Что мы тогда все еще тут делаем? – Я отстраняюсь, соскользнув с его коленей.

– Вы приятно пахнете, что это за аромат?

– Ничего особенного, всего лишь вредная привычка мыться каждый день, хотя все домашние этого не одобряют.

Он смеется, запрокинув голову назад:

– Моя экономка тоже ругает меня за ежедневный душ, но это наследие жизни в Королевском флоте.

– У вас есть душ?! – ошарашенно спрашиваю я.

– Разумеется. Адмирал Нельсон требовал, чтобы все моряки его флота чуть ли не сверкали чистотой и мылись каждый день. Когда столько месяцев проводишь в море, следить за гигиеной и питанием – одна из главных задач, иначе можно обнаружить, что твой экипаж резко сократился из-за цинги, вшей, дизентерии… А так как привычка осталась, я велел установить в доме горячий душ с ручным насосом, чтобы не гонять каждый день слуг с ведрами. Вам бы стоило посоветовать кузену установить что-то такое у вас.

Никогда бы в это не поверила, но эпоха Регентства заставила меня переосмыслить ценность многого, что я принимала как данность, например: личная гигиена – это сексуально. И Ридлан только что на несколько пунктов поднялся над всем мужским населением 1816 года.

– Не представляю, как все остальные обходятся ванной раз в месяц… как они не задыхаются от собственного запаха? – иронизирую я. – Махровая ткань для мытья будто наждачная бумага, мыло ничем не пахнет, возможно, если улучшить качество, процесс может даже стать приятным для некоторых.

К нашему столику возвращается хозяин, снимает со столика пьяного и бросает на пол, как пустой мешок.

– Бен может вас принять. Его «кабинет» в подсобке.

Идем куда указано, но прямо у выхода в коридор к нам цепляется едва стоящий на ногах тип.

– Эй, дружище, – брызгая слюной, говорит он. – Это новая шлюха? Никогда ее не видел.

– И больше не увидишь, не сомневайся, – отвечает Ридлан, отталкивая пьяницу с дороги.

– Еще одна причина поразвлечься с ней сегодня. – Грязная рука тянется ко мне и касается щеки.

– Прочь! – восклицаю я, сбрасывая руку, но он сильнее и хватает меня за подбородок, притягивает ближе, обдавая зловонным дыханием.

– А ты дикая кобылка, а? Уж я позабочусь о том, чтобы укротить тебя… сначала ты… А-а-а-а!

Один миг – и тип уже прижат к стене с заломанной за спину рукой, и Ридлан не дает ему дернуться.

– Хочешь поразвлечься? Что, если я тебе его отрежу, засуну в рот и ты сам справишься?

– Ты сломаешь мне руку, ублюдок! – кричит тип.

– И сломаю не только ее, если не уберешься с дороги, – угрожает ему Ридлан, а потом пинком отправляет его подальше, и тип врезается в бочку.

Подсобное помещение таверны представляет собой небольшую арену, солома на полу забрызгана кровью, а в углу скорчился человек весь в синяках, и я гадаю, жив ли он.

– Это вы спрашивали про меня у Эстли Купера? – обращается к нам высокий крепкий тип, одетый странным образом элегантно для такого места и с золотыми перстнями на пальцах.

Огоньки свечей подчеркивают шрамы от оспы на коже.

– Да, – подтверждает Ридлан.

– Один из моих лучших клиентов, – замечает он. – Что вам нужно?

– Нам нужна информация про одно тело, которым вы занимались. Знаю, что вы ведете книгу записей.

– У каждой информации своя цена. Или расплатитесь девушкой? – спрашивает Бен Крауч, кивнув на меня. – Было бы кстати. В моем борделе в Сохо одна забеременела, доходы падают.

– Она не предмет торговли, – сразу же произносит Ридлан, показывая бархатный мешочек, который достал из внутреннего кармана. – Но, думаю, это достаточная плата за труды.

Крауч заглядывает в мешочек и поднимает бровь:

– К вашим услугам. Чем можем быть полезны?

– Мы знаем, что это вы предоставили лорду Латимору фальшивую мумию. Где вы достали тело?

Крауч хмыкает себе под нос:

– Будь я на вашем месте, держался бы подальше от этой паршивой истории.

– Но вы не на нашем месте.

– Джо! – зовет он. – Книгу!

Из-за занавески появляется второй мужчина, с сальными волосами и переваливающейся походкой; под мышкой он держит большую книгу. Это, наверное, и есть Нэплс.

– Что тут у тебя, Бен?

– Наши гости хотят узнать про мумию, – без предисловий сообщает Крауч.

Джозеф Нэплс чешет подбородок с жесткой бородкой и принимается листать страницы.

– Вам повезло, она умерла в мае. Лорд Латимор попросил нас добыть ему мумию… – Нэплс проводит пальцем вдоль столбика дат. – Четырнадцатого мая. Он хотел свежий труп, который не воняет, чтобы не напугать гостей, но мы не могли обещать ему успеть к вечеру праздника. А потом Лондонский хирургический колледж вернул нам тело, которое мы для них нашли, – они как раз экспериментировали с новыми техниками бальзамирования, так что мы решили продать его Латимору, завернув как мумию. Он нам заплатил… три сотни фунтов.

– Неплохая выручка, – заключает Крауч, ковыряясь в зубах зубочисткой. – Сейчас сезон анатомирования почти подходит к концу, никто ничего не выбрасывает.

– Сезон анатомирования? – помрачнев, переспрашиваю я.

– Медицинские университеты открываются в октябре и закрываются в конце мая, и летом никто не просит тела для практических занятий по анатомии, – объясняет он.

– А как попало тело Эмили Фрэзер в анатомические лаборатории? – снова спрашиваю я. – Вы его им доставили? Где вы его нашли? Когда?

– Вы, часом, не с Боу-стрит, а? – подозрительно вскрикивает Нэплс.

– Даже близко не стояли, – откликаюсь я.

– Почему эта тут допросы устраивает? – указывая на меня, высокомерно спрашивает он.

– Потому что может, – отвечает Ридлан. – И уж постарайся ответить ей правильно, учитывая, что вам хорошо заплатили.

Нэплс в поисках одобрения смотрит на Крауча и, увидев кивок, тяжело выдыхает:

– Нет у нас никакой Эмери тут.

– Эмили, – поправляю я.

– Без разницы. У меня записана некая Мэри Ли, которую мы забрали с кладбища на Ред-Кросс-стрит в субботу, одиннадцатого мая.

В тот день я переместилась в 1816 год.

– Но кладбище на Ред-Кросс-стрит –