Хумай - Алсу Флюровна Исмагилова

– Он не недовольный, – рассмеялась Хумай. – а очень серьезный.

– Ага… – покивала Айбану. – Брови в одну у него слились, никак не отлипнут друг от друга.

Хумай уже собиралась затворить за собой дверь, как Айбану встрепенулась и окликнула её.

– Стой, лебедушка моя!

Хумай вновь открыла дверь.

– Совсем я забыла! Отец ведь прилетел! Может, твой егет у него, поищи его у Самрау.

– Отец вернулся? – переспросила Хумай. – Ты не спрашивала, как Айхылу?

– А то как же! Конечно, спрашивала про мою бедненькую птичку! – закивала Айбану. – Всё хорошо у нее, долетела до матери.

Хумай кивком поблагодарила ее и вышла.

Айбану была права. Урал был у Самрау в малом зале. Они о чем-то оживленно спорили, когда вошла Хумай.

– … я не вижу смысла посылать людей на войну! – услышала она слова Урала.

Как только Урал увидел её, лицо его сразу преобразилось. Лоб разгладился и брови, на которые ругалась Айбану, разошлись в разные стороны. Широкая улыбка осветила его лицо, и черные глаза, в которых давно уже утонула Хумай, улыбнулись вместе с красиво очерченными губами. На эту улыбку Хумай вспыхнула и попыталась спрятать смущение: не время сейчас. Надо наконец уже озвучить ему то, что она решила сегодня, пока весь ее боевой дух не растерялся.

Самрау, стоявший к ней спиной, по реакции Урала понял, что вошла Хумай, и повернулся к ней.

– Ты пришла, Хумай.

– Да, отец. Я искала Урала.

Самрау кивнул.

– Айхылу добралась. С ней всё в полном порядке.

– Я видела Айбану-апай, она мне рассказала.

– Вы уже решили, когда будет майдан? – спросил Самрау их обоих.

Урал и Хумай переглянулись.

– Мы не спешим, падишах. – ответил Урал. – У Хумай не готов еще свадебный наряд.

– Хорошо, но не затягивайте. Еще немного и начнутся дожди, а это не лучшее время для свадебных гуляний.

Все трое замолчали. Самрау заметил, что у его дочери лихорадочно горели глаза. Он понял, что у нее был серьезный разговор к своему жениху.

– Что ж, Урал, – сказал наконец. – Я думаю, мы с тобой договорим немного позже. Вижу, что мою дочь сильно что-то волнует. Оставлю вас наедине.

– Хорошо, падишах. – ответил ему Урал.

– Спасибо, отец. – тихо сказала Хумай.

Урал смотрел только на нее и тоже видел, что она взбудоражена. Как ушел Самарау, никто из них даже не заметил.

– Что с тобой, Хумай? – Урал подошел к ней и осторожно заглянул ей в глаза.

На мгновенье ей показалось, что сейчас вся ее решимость вытечет из нее и она не сможет всё-таки признаться ему, что держит его брата в плену. Но всё же Хумай пересилила себя, не отвела взгляд, а серьезно посмотрела на своего жениха.

– Урал… – прошептала она.

– Что случилось, лебедушка? – Урал схватил ее руки и прижал к своей могучей груди. Его тревожили печальные глаза Хумай и пульсирующая на тонкой лебединой шее вена.

– Я должна тебе открыть свою тайну. – Хумай тяжело сглотнула, помолчала немного, собираясь с силами, и продолжила. – Урал, утром того дня, как ты в первый раз пришел в мой дворец, ко мне заявились Заркум и Шульген, и я посадила их в темницы.

____________________________________________________________

Урал-батыр непонимающе посмотрел на Хумай, едва уловимо отшатнулся и отпустил её руки.

– Ты хочешь сказать, что мой брат твой пленник? – спросил он и улыбнулся той улыбкой, которая бывает лишь тогда, когда приходит дурная весть и когда слышащий ее хочет, чтобы это была шутка.

– Да, – кивнула Хумай.

Урал с шумом вздохнул, прошелся по залу, провел пятерней по волосам. Хумай не спешила с объяснениями, решив, что ему нужно время переварить эту новость.

– Столько времени он сидит в твоей темнице, а ты только сейчас мне говоришь об этом? – Урал повернулся к ней всем корпусом и сложил руки на груди. Брови его вновь соединились в одну полосу. – Почему ты молчала, Хумай?! Разве я не спас Айхылу, как ты просила? Разве я не привел твою сестру домой? Разве не отдал тебе свое сердце батыра, Хумай, когда я и не думал делать это вообще когда-либо любой из девушек?

Он еще походил немного, помолчал, потом резко остановился перед ней.

– Ох, Хумай!.. – практически прорычал ей в лицо.

– Урал, – Хумай сглотнула, и вена на шее запульсировала еще сильнее. – Выслушай меня сначала, а судить будешь потом.

– Хорошо, Хумай. Я выслушаю тебя, – сказал Урал и с силой сжал губы, отчего его упрямый подбородок еще сильнее выдвинулся вперед, а ноздри обострились до предела.

Хумай изо всех сил пыталась сдержаться и не расплакаться перед ним, сохраняя внешнее спокойствие. Только руки ее подрагивали, что говорило о колоссальном напряжении. Она одновременно испугалась, что так долго оттягивала момент признания о Шульгене и что вообще решилась открыть ему свою тайну, уж лучше бы смолчала и никогда не испытывала этот дикий неконтролируемый страх лишиться его любви в один момент.

– В тот день, когда ты попал во дворец, за несколько часов до тебя появились на горизонте два человека. Я решила слетать и посмотреть, кто это такие. – начала Хумай. – Ты же знаешь, что все мужчины ушли за Айхылу, и мы остались здесь одни с девушками и женщинами. Я очень боялась, что могут прийти дивы или змеи. Если бы они прознали, что мы остались без защиты, то легко бы поймали нас. Пока не было отца, я была на чеку каждую секунду. – Хумай помолчала, вновь переживая то чувство страха, что преследовало ее в то время. – Мне было очень страшно, ведь я была в ответе за наш дворец, за девушек… Поэтому и полетела лично посмотреть, кто к нам идет. Это были Шульген и Заркум. Они, увидев меня, сразу стали кричать мне, что идут к Хумай, на что я ответила им, что Хумай нет во дворце, и улетела обратно. Когда они подошли ко дворцу, мы встретили их в виде девушек, и я проводила их в тронный зал, сказав, что Хумай скоро будет. Они вели себя очень нагло, глазели и на меня, и на девушек, раздевая нас глазами.

– Как ты поняла, что это именно Шульген и Заркум? – спросил Урал. – Шульгена ты видела мальчишкой, а Заркум благодаря мне стал юхой. В каком обличии он был?

– Шульген не особо изменился – лишь повзрослел. Я узнала его сразу. —ответила Хумай, немного успокоившаяся тем, что Урал начал задавать вопросы, пытаясь разобраться, что произошло, и понять ее мотивы. – Заркум же был в образе очень красивого парня. До этого, когда он приходил