Боевой маг в провинциальном училище - Екатерина Сергеевна Бакулина

чем-то похож на Морейру… Вернее, Морейра на папу. Горячая искренняя страсть, изрядная доля безрассудства, храбрость и нежность по отношению к тем, кого он любит. Мама не устояла. Мне сложно судить, был ли папа хорошим мужем, но отцом он был самым лучшим. Я знала, что он всегда поддержит, поможет и защитит, с ним было весело, он учил меня разным трюкам… Мы поднимали кости мышей в сарае и заставляли танцевать. Мама была в ужасе, когда увидела.

Да, я знаю, что мама любила его. Но было в этом что-то болезненное. Знаю, что она всегда сомневалась в своем выборе, и даже я появилась на свет почти через десять лет после их свадьбы, мама все никак не могла решиться.

А когда узнала о моем даре…

Это она не смогла до конца принять тоже. Так, что я всегда чувствовала себя чуть-чуть виноватой перед ней. Она всячески избегала любых разговоров о моей даре. Нет, меня она любила… наверно. Особенно в детстве старалась проводить много времени со мной, заботиться, но… именно старалась. Очень старалась быть хорошей матерью. И хорошей женой. И дочерью. Но ей было тяжело.

«Я столько сделала для тебя, а тебе плевать!» Сколько раз я слышала это. В разных вариациях, но суть одна. И в отношении меня, и в отношении папы, и в отношении деда. Она старалась для нас, пересиливала себя, а мы – неблагодарные. Не ценили. И если и ценили, то как-то не так.

Михо сказал потом – это очень сильно повлияло на мои отношения с Гарольдом. Я привыкла чувствовать себя виноватой, я пыталась доказать, что усилия ценю. И он отлично этим пользовался. Причем Гарольд пользовался сознательно, а мама просто сама не могла вырваться и обрести свободу. Ей не хватило сил отстоять свое право жить так, как она хочет.

У меня был очень властный дед. Михо его почти не застал. Да, Михо работал с Райдо Дворжаком, но последние годы дед стал куда мягче. Я помню его другим. А уж моя мама помнит точно.

Не то, чтобы он был плохим человеком. Он искренне желал всем нам счастья. Просто его представления о счастье часто расходились с нашим. С маминым. Надо сказать, на меня уже такого давления не было, папа старался защитить как мог. Но и мне досталось все равно. Я до сих пор боюсь не оправдать возложенные на меня дедом надежды, подвести его. Маме досталось сильнее.

Она единственная дочь, преемница, должна была продолжить дело. Дед ведь столько сил вложил. Даже если мама не хотела, если у нее были другие планы. Она должна стараться и возложенное доверие оправдать.

По сути, она повторила ту же стратегию со мной. Она так старалась для меня, поэтому я теперь ей должна. Чуть менее властно, чем дед, но куда большее эмоционально.

Я долго злилась, обижалась, но даже я понимаю: уехать – было лучшим решением для нее. Обрести наконец свободу. Ее ничего не держало больше. Дед не мог уже удержать, я взрослая и могу решать сама, папа погиб.

Мы почти не общались с тех пор, и мне и ей это тяжело – возвращаться и вспоминать.

Особенно ей.

Если все так, как говорит Петар… Если сожгла… Я сейчас даже не хочу говорить, насколько она имела на это право. Он был ее мужем.

Но там, в документах, я понимаю… могло быть что-то такое, что могло заинтересовать и меня. Что могло бы побудить так же полезть в овраги и подземелья, ведь я «вся в отца». А она это не одобряла. «Оставь кости мертвым, не тревожь их».

– Я не знаю, Ива, что она сожгла, – говорил Петар. – Может быть, совсем не то, что ты ищешь. Может быть, там было что-то личное, что не имеет никакого отношения к этому делу. Но на счет оврага… я хорошо помню, как твоя мать злилась, когда твой отец пытался что-то про Кнепольскую крепость разузнать. Кричала, что такие вещи не стоит трогать, что это и так принесло много бед, а теперь еще он… Я не знаю сути, поверь. Я довольно далек от этих дел. Но я хорошо помню, как она пыталась помешать Богдану. А ему все было интересно, как и Морейре… это вовсе не праздный интерес, его что-то беспокоило, он хотел разобраться. А еще… – Петар задумчиво подбородок поскреб. – Знаю, что в деревне, в Заревке, были очень недовольны, что Богдан лезет. То, что студентов туда водят – никогда не беспокоило, студенты походят по краю, болотников или могильников слегка побьют, да и все. А Богдан… он там до чего-то докопаться пытался. Староста, Милош, приезжал, о чем-то долго с Богданом разговаривал, с дедом твоим разговаривал, потом дед еще снова с Богданом. Что-то там было точно.

Староста. Вот это неожиданно почти. То есть, оно логично, пожалуй, надо было сразу пойти туда, поговорить. Хотя, мы ведь говорили… раньше… но как-то ничего особенного. Я была уверена, что овраг и овраг, местные не любят туда ходить, но оно и понятно, такие места всегда дурной славой пользуются. Но если вдруг в деревне знают что-то конкретное?

Я поеду и узнаю сама. Вот как раз Тэд с Морейрой поедут в овраг, а я возьму Михо и поеду в деревню. С эмпатом всегда удобнее с людьми общаться, он сразу поймет – врут нам или нет. Потому что очень может быть – им есть что скрывать.

Может, я ошибаюсь, конечно. Может им просто не хотелось, чтобы кто-то ворошил старые кости, мало ли что. Но вдруг там что-то другое?

И даже не по себе.

А еще, по-хорошему, надо маме написать. Не знаю пока что… но надо. Вот Морейра же не побоялся, и я бояться не должна. Напишу, что собираемся влезть в старые подземелья. Я вовсе не уверена, что она тоже прискачет сюда, как обещанный Маклин, но, может быть, что-то ответит. Потому что она точно знает больше меня.

Да. Хватит прятаться уже. Надо что-то делать.

Глава 10. О темных делах

– Будьте там осторожны, мастер Морейра, – я пришла их провожать. – Ваша цель – обеспечение безопасности, а не наоборот.

Все уже собрались. В деревне заказали две телеги, на них погрузилли наших некромантов и вещи для похода, Тэд с Морейрой верхом. Все это делалось уже много раз и сейчас никаких неожиданностей быть не должно. Я очень надеюсь. И Тэд всегда один справлялся.

Морейра улыбался,