Мой ненавистный футболист - Лада Шведова

докладывать обо всем старшим, началось это еще в детстве. И не закончилось даже сейчас, хотя ей было уже семнадцать. Даже не знаю, чего в этом больше – вредности душевной или Жанну физически выворачивало от мысли, что не все живут по правилам. И, что характерно, для себя она делала послабления и исключения, а для других – ни-ни! Меня это касалось особенно: стоило на разок меньше подтянуться – все, я отлыниваю и вообще лентяйка безалаберная.

– Труха не вернется?

– Не в ближайшее время.

– Что, так и сказала?

– Так ее врач сказал.

Значит, впереди у нас еще много дней тренировок с футболистами. И если каждый из этих дней будет таким же насыщенным, как сегодняшний, то либо я с ума сойду, либо на мне живого места не останется.

– А где все наши?

– Как это где? На дискотеке, конечно!

– А ты почему не пошла?

Лерка стыдливо спрятала взгляд:

– Ну… я была там. А потом пришла к тебе.

– Смотреть, как я сплю?

– Отнести тебе еды. Это… в общем, это Вик передал.

– Вик? – Кусок сыра застрял в горле. – То есть… это не ты принесла?

Она мотнула головой:

– Прости, я не подумала, ты же вечно не голодная. А он… кажется, ты правда ему нравишься. По-настоящему. Он беспокоился, даже приходил перед вечеркой, но ты уже заснула тогда. И на ужине он о тебе спрашивал. Жанна сказала, что за тебя волноваться не стоит, на тебе как на собаке все заживает, как и на всех психопатках.

– Да она просто мой личный пиар-менеджер!

– Это просто Вик, сама понимаешь.

– Не совсем.

– Он красавчик, на которого с самого начала запали вообще все. А он запал на тебя и ярко это демонстрирует. Думаю, тебе придется непросто… очень непросто. Олька точит на тебя зуб, Жанна давно уже наточила. Катька с ними – ей не понравилось, как ты с ней недавно разговаривала. Ну, и как снежный ком… может, завтра с тобой вообще никто общаться не будет.

– Бойкот?

– Угу.

Это тоже часть жизни на сборах и в лагерях.

Кому-то обязательно хоть раз да объявляли бойкот. Он не длился долго – не больше пары недель, но это бытие изгоем и отщепенцем, за спиной которого постоянно шепчутся, изрядно выматывало. Но что я вынесла из собственного опыта, так это цикличность жизни и реальность преодолений. То, что сегодня кажется невыносимым, завтра откроется с новой стороны. А у меня и читалка с собой, как-нибудь переживу отсутствие диалога с девчонками. Тем более мы даже не на сборах, и уровень стресса и одиночества совсем не тот.

– Ты-то хоть будешь со мной общаться?

– Куда я денусь? Мы же подруги, – в Леркином голосе было минимум воодушевления, но она никогда не бросала меня одну. Особенно после того случая с Жанной, ведь благодаря «темной» она перестала попрекать Лерку целлюлитом.

– Тогда прорвемся. А если нет, устрою Жанне еще одну взбучку.

– Почему мы все просто не можем жить дружно, как думаешь?

– Потому что это не заложено в человеческой природе. Не было бы Вика, появилась бы другая причина для вражды. Косой взгляд или кусок хлеба.

– Но все-таки хорошо, что Вик есть, правда? – Лерка посмотрела на меня лукаво: – Мне кажется, рядом с ним никакой бойкот не страшен.

– Что еще за «рядом»?! – возмутилась я. – Если я ему нравлюсь, то это ничего не значит. И вообще… пока этот Вик – сплошная проблема.

– Это да. Говорят, на тебя Сюзанна взъелась.

– Какая еще Сюзанна?!

– Легкоатлетка. Имела виды на Вика.

Я упала головой на подушку и едва не зарычала: что творится-то?! У нас тут спортивный лагерь или семьдесят пятые Голодные Игры? Потому что по ощущениям – явно последнее.

Глава 32

Утро началось с попыток замазать подбитый глаз, который за ночь расцвел множеством новых оттенков, порой самых неожиданных. Я даже весеннюю зелень разглядела в прожилках между лиловой синевой и вампирской багряностью. Не лицо, а полотно художника – любителя издалека метать разные краски, чтобы посмотреть, как они там лягут.

Почти до утра я развлекалась с читалкой, уснуть не получалось. Теперь настроение было паршивым, и даже не из-за внешнего вида (синяк замазать не удалось) или недостатка сна. Тот самый бойкот, что прогнозировала Лерка, начался: когда я попросила у Катьки тоналку получше, она сделала вид, что ничего не услышала. Так и подмывало усугубить конфликт и взять ее тоналку самостоятельно, но я решила дать себе передышку и посмотреть, как все пойдет.

Ясное дело, источник всех моих бед – это Жанна и ее козни, поэтому нет смысла разбираться с Катей или Олей. Надо подумать, как дискредитировать Жанну, уничтожить ее авторитет и переманить всех на свою сторону. Не впервой, прорвемся.

На тренировке мы оказались в одиночестве: футболисты отсутствовали, и Борисыч возился с нами, поглядывая в экран телефона. Выяснилось, что там у него инструкции от Трухи, которая пришла в ужас, узнав, как мы в футбол играли вместо нормальной тренировки.

– Лана, ты точно готова к возвращению? – спросил Борисыч, отозвав меня в сторону. – В медчасти тебе дали освобождение на три дня.

– Три дня – это ужас как долго. В медчасти ничего не понимают.

– Я уверен, что ты неправа.

– Если я не получу минимальную нагрузку сегодня, через три дня будет тяжело, – пояснила я, глядя в обеспокоенные глаза футбольного тренера.

Он не хотел меня допускать, это ясно читалось по его лицу. Но и я не думала уступать и для надежности сурово сдвинула брови – мол, даже не думайте со мной спорить, вам же хуже будет. И сработало. С добряками вообще легко, Труху на такую фигню не купить, можно сколько угодно брови двигать, да хоть сбрить их – не сработает.

– Ладно, только сегодня не усердствовать.

– Разумеется, – я отступила, но в последний момент решилась на вопрос: – А… где остальные?

– Остальные? Кто?

Как будто он не понял!

– Парни.

– Бегают кросс тридцать километров, чтобы сил на драки впредь не оставалось.

– Тридцать? Не многовато?

– Не волнуйся, они половину срежут и просидят в лесу, вот тогда и отдохнут, – беспечно ответил Борисыч.

– И вы не против? Ну… чтобы они срезали.

– Нет, как раз и получится та пятнашка, что я для них планировал.

А этот Борисыч хитрее, чем я полагала. Интересно, его бестолковые футболисты в курсе, как их разводят? Или мнят себя преступными гениями, высиживая в лесу положенное для тридцатикилометрового кросса время?

Словно прочитав мои мысли, Борисыч улыбнулся и сказал:

– Кстати, Вик заходил