Малина для мага, или Сорванная любовь - Ольга Ярошинская

— Это в ее сути, — горячо продолжал Коркиш. — Она добывает сокровища своему хозяину. Но бывшего обладателя этих бус вряд ли устраивает подобное положение дел.

— Башня не ломится в дома и ничего не ворует, — отрезал Эйдан. — Вот клады — да… Но с другой стороны, зачем закапывать в землю то, что тебе принадлежит? Зачем прятать? Если это твое — носи да гордись.

— У людей попроще имеется множество причин, о которых вы, господин корневой маг, даже не можете помыслить. Например, боязнь зависти. Или вдруг это внезапное наследство, которое могут украсть. Или, допустим, подарок любовнице, который надо спрятать от глаз строгой супруги.

— А не надо изменять в браке, — назидательно произнес Эйдан. — Что ж, у нас есть дела, господин Коркиш. Сумму на содержание матери я обозначил.

Он встал, и я следом. Разговор окончен.

— Боюсь, это означает некоторое урезание трат госпожи сол Гир, — мягко заметил банкир, тоже поднявшись.

— Впредь при строительстве мостов обращайтесь ко мне или моей жене, — посоветовал Эйдан. — Но мы еще обсудим это, позже.

— Разумеется, — покивал Коркиш. — Буду рад вас видеть в любое время. И вас, хозяйка башни, тоже.

Мы с Эйданом покинули кабинет, спустились по каменной лестнице, вышли на улицу, и только тогда я поняла, как давили на меня толстые стены.

— Там словно нечем дышать, — пожаловалась я.

— Я тоже почувствовал, — кивнул Эйдан. — Видимо, все из-за их хваленой защиты. Мы оказались отрезаны от башни и своих корней.

Он задержался перед зданием, окинул хмурым взглядом серые стены с квадратами окон и сел следом за мной в карету.

— Сперва в ателье, — скомандовал он, а его рука по-хозяйски опустилась на мою ногу, погладила бедро, сжала его на миг и только после этого убралась на хозяйское колено. — Что? — невозмутимо спросил, когда я укоризненно на него посмотрела.

— Давай сразу на фермы, — предложила я. — Правда, Эйдан, мне не хочется отвлекаться на наряды, когда мы не решили основную проблему. Я еще тут подумала, вдруг то дерево и родник из сна — реальное место, которое надо найти?

— Поищем, — покладисто согласился он. — Вдруг оно ближе, чем можно себе представить.

— А чему ты улыбаешься? — с подозрением уточнила я.

— Настроение хорошее, — ответил Эйдан. — Дому лучше, рядом красотка-жена. Почему бы не радоваться, Малинка?

Я не нашлась, что ответить. Но лицо у него было подозрительно честное. Прямо как у банкира. Как будто они оба что-то скрывают.

***

Карета затряслась по разбитым дорогам, и Эйдан воспользовался случаем, чтобы обнять жену. Он теперь твердо решил не упускать ни малейшей возможности. Так глупо и бездарно потратить пять лет на взаимные обиды — с ума сойти можно. Но и спешить вроде некуда: вся жизнь впереди. Пусть Малин осознает свои желания, а он с удовольствием ей в этом поможет.

Трудовые пчелки встретили их без особого энтузиазма.

— Урожай гибнет, тля развелась, мыши охамели, — упреки сыпались со всех сторон, как будто это он, Эйдан, должен был лично воспитывать наглых мышей.

Помощи требовали от него, но на выручку поспешила Малин. Она наложила руны плодородия на поле, оплела нитями жизни погибающий яблоневый сад, сделала заговор на урожай над десятком грядок. С мышами Эйдан справился сам: ударил волной по амбару, и тот дрогнул и покосился. Испуганное воронье взмыло галдящей тучей к набрякшему небу.

— Мышей больше нет, — заявил Эйдан в ответ на возмущенный взгляд селянина.

Вот Малинка как-то проще находила с ними общий язык. Ее обступили женщины, и Эйдан улавливал неясные, но пугающие обрывки фраз: удои падают, завязи облетают, река оскудела… И со всех сторон неслось: хозяйка, хозяйка башни.

Наверное, это правильно, что женщина сильнее связана с домом. Мужчина уходит, на войну или по каким-то другим делам, но дома его ждут любимая жена и теплый очаг. Ему есть куда возвращаться. Может, башня гибнет, потому что все пять лет в ней не было любви? Их чувства оболгали, осквернили, а теперь, чтобы избавиться от зла, надо всего лишь любить изо всех сил.

Если бы все было так просто… Но можно попытаться донести эту идею до Малинки.

Пока она хозяйничала, Эйдан решил расспросить про кучера, свалившегося в реку.

— Дикон то был, — подтвердил мелкий плюгавый мужик. — Колесо соскочило аккурат на мосту. А телега груженая, ее повело — и в воду! Кабачки ловили потом до самых омутов!

— Там потом плотвичка клевала, — пробасил другой, плечистый, и неожиданно цветисто добавил: — Остатки былой роскоши.

— Ты уж сделай что, уважаемый господин маг, — попросил третий, с окладистой бородой. — А то меня баба скоро на рыбалку не пустит. Как ни пойду, с пустыми руками назад. Говорит, мол, не по рыбу хожу!

— Значит, с моста упал кучер? — уточнил Эйдан. — И больше никто?

— Еще девка, — вспомнил мелкий. — Мари. Но она по бабьей дурости сиганула.

— И сама же потом выбралась, — сказал бородатый. — Значит, не совсем дура.

— Вот печаль — другую мужик выбрал, — хмыкнул мелкий. — Мари — девка в самом соку. Потужила немного, да за другого пошла.

И нет ничего таинственного и подозрительного?

— А мост ты, господин маг, правильно развалил, — похвалил бородатый. — Уж больно его изогнули. Бывало — иду по нему, а на самом верху сердце аж заходится.

— Просто старый ты стал, — хихикнула тетка, сунувшая к ним любопытный мост. — Небось, на свою бабу влезешь, и тоже сразу запыхавшись.

Бородач в шутку замахнулся, баба, смеясь, убежала, а Эйдан придержал плечистого, который показался ему самым толковым из троицы.

— А ты что про мост думаешь?

Тот помялся, поскреб затылок и ответил:

— Нет его — и хорошо, — выпалил он, покосившись на товарищей. — Плохое место было, гиблое. Я по нему вообще не ездил, господин маг. Давал крюк до старого моста. Вот не лежало