Брак по контракту со злодейкой - Ангелишь Кристалл

так резко, что на мгновение перехватило дыхание. Карету тряхнуло на очередной выбоине, и я поймала в мутном стекле своё отражение: бледное лицо, сжатые губы, глаза, в которых отражался вовсе не путь вперёд — страх. Холодный, обволакивающий, как дым перед бурей.

Я отвернулась к окну, окончательно смиряясь: в этом человеке не осталось ни капли благоразумия, передо мной сидел политик с мозга до костей. Больше не имело смысла цепляться за иллюзии. Договориться, сбежать, упростить себе жизнь — всё это было лишь жалкой фантазией. Вэлмир не спрашивал согласия изначально, лишь формально преподнёс сладкую пилюлю, оказавшуюся медленно убивающим ядом. Он просто решил и взял, что захотел. И ему плевать на всё, кроме собственной выгоды и желаний.

Мысли оборвались, когда карета замедлилась. За окном проплыли кованые ворота, за ними — ряды статуй и безупречная аллея. Мы, наконец, прибыли к поместью герцога. Я машинально выпрямилась, будто спиной можно было вернуть хоть тень контроля. Взгляд метнулся к нему — герцог сидел всё с той же пугающей невозмутимостью, глядя в окно, словно наблюдал не за приближением к дому, а за шахматной доской, на которой уже всё расставлено. Ни капли радости от возвращения, просто полное безразличие.

— Не вздумайте устраивать сцены, — неожиданно произнёс он, не оборачиваясь. — Здесь все знают, кто вы теперь. В этом доме нет места слабости. И не стоит ошибочно считать себя хозяйкой. Вечером подпишем договор и обсудим условия.

Карета остановилась. Дверца распахнулась, впуская прохладный воздух с запахом камня и сирени, которые могли бы произвести на меня приятное впечатление, но настроение было безвозвратно испорчено. У входа стоял лакей в серебристой ливрее, протягивая руку. Вэлмир даже не пошевелился, демонстрируя перед своим слугой своё настоящее отношение ко мне. Блондин смотрел в бумаги, как будто меня не существовало вовсе.

Я криво усмехнулась и немного задержалась в проёме, бросив на него последний взгляд — тщетно. Он был уже в другом мире, полном таких же неприятных личностей как он сам. В делах, к которым я редко проявляла интерес и не видела никакого для себя смысла.

Выйдя, я на мгновение замерла. Передо мной раскинулось поместье Делавьера — не дом, а мрачный каменный гигант с высокими башнями и витиеватыми балконами, будто вырезанными из старинной легенды. Каменные львы у ворот выглядели величественно и грозно, но я нахмурилась — в книге здесь были горгульи. Зеркальные окна, прячущие за собой целый мир. Здание олицетворяло собой настоящую цитадель.

Пока вглядывалась в мрачное великолепие поместья, за спиной раздались неторопливые шаги жениха. Видимо, я слишком долго рассматривала окружение, потому что не уловила момент, когда блондин покинул транспорт. Он не касался меня — и не нужно было. Его присутствие ощущалось физически, как тяжёлый плащ, наброшенный на плечи. Он шёл медленно, без спешки, но я знала: он внимательно следит за каждым моим движением, словно ждал — дрогну или нет. Если он рассчитывал на изумление, восторг или трепет, — напрасно. Удовольствия я ему не доставлю.

Восхищение архитектурой отложим. Сейчас куда важнее — подумать о себе. Раз он говорит о союзе и выгоде, то я тоже не намерена быть украшением в чужом доме. У этой сделки должна быть цена — и я собираюсь выставить условия, которые полностью удовлетворят и мои потребности. Я не вещь и не приз — отныне я партнёр и он должен считаться с моим мнением. Пусть я пока без рычагов давления, но это временно.

Делаю уверенный шаг вперёд, намеренно медленно, позволяя каблукам звонко отбивать по камню свой собственный ритм. Каждый шаг звучал, будто вызов. Я чувствовала, что мной наблюдают — из окон, из-за штор, из теней. Слуги, советники, стража. Все те, кто привык к подчинению и иерархии. И вот я — чужая для них и совершенно новая личность в доме, где даже прислуга знает о моём настоящем положении.

Двери распахнул тот же мужчина, что встречал нас у кареты — как оказалось, вовсе не лакей, а дворецкий. Внутри, выстроившись вдоль широкой лестницы, ждали служанки в серо-синих униформах. Ни одной улыбки. Ни единого дружелюбного взгляда. Только лёгкие кивки — молчаливые, безэмоциональные, идеально синхронные. Ни приветствия, ни теплоты. Лишь холодная выучка и порядок, настолько безукоризненный, что казался неживым.

— Добро пожаловать домой, леди Эйсхард, — прозвучал рядом голос Вэлмира. Спокойный, ледяной, без намёка на участие.

Он даже не обернулся, просто прошёл вперёд и пересёк порог, как хозяин, возвращающийся в заранее очищенную клетку. Начал спокойно отдавать распоряжения — уверенно, чётко, будто знал, кто что должен делать до последней мелочи. А я, не позволяя себе медлить, шагнула следом.

Дом встретил нас звенящей тишиной. Просторный холл с высокими серо-графитовыми колоннами, чёрно-белым мрамором под ногами, узорчатыми коврами в насыщенных, почти ночных тонах. Всё выглядело идеально. Ни пятнышка, ни случайной детали. И всё же… пугающе безжизненно. Как будто эти стены не знали смеха, разговоров, ни единого следа чего-то настоящего. Только тень власти, разлитая в воздухе.

— Отнесите вещи в северное крыло, — коротко бросил герцог одному из слуг, даже не удостоив его взглядом. Затем развернулся ко мне. — Ваши покои находятся там же. Их подготовили, стараясь учесть ваши вкусы. Но сначала — формальность.

Я машинально подняла на него вопросительный взгляд, но Вэлмир уже отворачивался и направлялся к лестнице. Конечно, он не заметил — не потому, что не мог, а потому что не хотел. Я осталась лишь тенью за его спиной, и выбора, как обычно, не было. Только следовать.

И всё же внутри нарастало странное любопытство. Какая комната ждёт меня там, наверху? Что сочли «моими вкусами» те, кто, вероятно, даже не знает, кто я на самом деле? Я ведь до сих пор не понимаю, какой была прежняя Эления. После позорного скандала она цеплялась за внимание, пряталась за вызывающими платьями и громкими выходками — как марионетка, забывшая, что когда-то была человеком. Как она вообще дружила с главной героиней этой странной истории, когда их характеры были совершенно разными?

Шаг за шагом мы поднимались вверх. Ковёр под ногами глушил звуки, и в этой тишине каждый мой шаг казался неестественно громким. Вэлмир не оборачивался. Не говорил ни слова. И в этой молчаливой процесcии было что-то пугающее — словно он вёл меня не к кабинету, а к жертвенной плите.

Поместье же казалось пустым. Не просто тихим, а именно вымершим — будто здесь давно не звучал живой голос. Ни крика, ни смеха, ни разговоров. Лишь отдалённый скрип, словно дыхание стен, уставших