Вишневая - Линн Берг

— Как не надо? — с усмешкой бросил Даня, — ведь я же твой…

— Да-да, тренер, — с раздражением перебила она, — вот только он из тебя крайне хреновый, знаешь ли.

— Это почему же?

— Хороший тренер не сосется с подопечными в подсобках перед стартами, не заваливается пьяным к ним в номера посреди ночи, не приходит домой без приглашения и не отваживает кавалеров будто…

Она споткнулась и остаток фразы смяла между губ. Ну же, Вишневецкая, просто скажи это вслух.

— Будто что?

— Будто сам претендует, — выпалила она.

Подведенные блеском губы снова сжались в тонкую нить, взгляд рухнул под ноги. Гнев, стыд, смятение — что бы она ни испытывала в эту самую минуту, виновником был он. В той злополучной подсобке им руководило что угодно, кроме желания на полном серьезе ее поцеловать. Тогда он посчитал это лучшей альтернативой какой-нибудь пощечине, чтобы отвлечь ее от волнения перед стартами. Кто бы знал, что все его беспечные выходки сумеют навести такой бардак в ее голове. Да и в голове самого Дани тоже.

Стоило бы объясниться перед ней, сказать хоть что-то вразумительное, но язык, как назло, присох к небу. По глупой привычке получилось только выдавить в шутку:

— По-твоему, у меня есть шанс?

— Не знаю, — пожала она плечами, — а сам как думаешь?

И все же что-то с тех пор изменилось. Словно, переступив запретную черту, до сознания, наконец, лениво добралась мысль, что Вишневецкая больше не ребенок. Такая же острая на язык, нелюдимая, не терпящая, как и он, неудач, но совершенно взрослая, почти незнакомая ему. И как бы отчаянно Даня ни душил в себе эту мысль, удерживая Есеню на целомудренном расстоянии, она снова и снова возвращалась и крепко обвивала мозг.

Они бы, наверное, так и стояли в неловком молчании, уставившись друг на друга с неопределенностью во взгляде, но тут диджей решил сменить композицию. Сквозь громкую музыку до ушей донеслось внезапное:

— Потанцуй со мной, Миронов.

Даня в ответ нервно усмехнулся:

— Я не танцую.

Есеня, однако, напора сдавать не собиралась:

— Всего один танец, и я послушно отправлюсь домой.

Ни дать ни взять, обставила все так, что шанса на отказ не оставалось. Ничего не мешало просто закинуть ее тело на плечо и вынести из душного зала, выслушать оскорбления, адресованные спине, твердо настоять на том, чтобы закончить этот вечер. Так было бы правильнее, так бы, наверное, поступил ответственный человек.

Но Даня это слово до сих пор ненавидел. И сил на то, чтобы поступать по-взрослому у него не осталось.

Он в пригласительном жесте протянул ей руку. Будто бы нехотя. Хоть в этом он и не был до конца уверен. На лице Вишневой расцвела улыбка. Волны накатывающих басов подхватили их тела, увлекая в гущу толпы: туда, куда не долетал свет и свежий воздух, где не было видно лиц, не было слышно голосов и все вокруг воспринималось исключительно прикосновениями.

Он безбожно упустил момент, когда музыка увлекла их настолько, что между разгоряченными телами начала стремительно сокращаться дистанция. Вот она на расстоянии вытянутой руки, и вот уже плотно вжимается в его пах ягодицами. А он, будто бы и не против, обвивает ее талию рукой.

Она казалась до безумия податливой, мягкой, как тогда в лесу, когда прижималась к нему, стараясь не растеряться от нахлынувших чувств. И хоть он толком не различал ее лица в темноте, но отчетливо чувствовал запах ее духов, легким флером парящих над тонкой кожей шеи. Запах вишни. Наверняка, в Дане было слишком много алкоголя. Вот он и сглаживал ее черты.

По венам приятным теплом растекалась расслабленность и безмятежность на грани эйфории. Но стоило лишь телу рядом прижаться еще чуть ближе, как в область пресса стрельнул разряд в несколько сотен вольт, а безобидное тепло как-то слишком поспешно сменилось горячей экзальтацией, на смену которой вскоре пришло настоящее возбуждение.

И с этим срочно стоило что-то делать.

— Мне нужно на воздух, — резко выпалил Даня, и широкими шагами рванул к выходу на террасу.

Одна лишь идея рассмотреть Вишневецкую — ту самую Вишневецкую — как неплохой вариант для отношений, инстинктивно вызывала внутри нервный смех и смятение. Какая из них пара? Это же он, а это она. Ни в одной вообразимой вселенной существование подобного союза предусмотрено не было. Они как ворон и письменный стол — логически несовместимы и не имеют ничего общего.

И все же он здесь — на широкой площадке крытой террасы отчаянно тянет ртом воздух, чтобы сбить наваждение и прийти в чувства. Воистину идиотский выдался денек. Да и сам Миронов ощущал себя не меньшим придурком.

Кожу сквозь взмокшую футболку холодил кусачий мороз.

— Правильно, нужно повышать шансы на развитие пневмонии, — послышалось за спиной, — чтобы опыт пребывания на базе уж точно запомнился.

Припорошенные снегом доски заскрипели в ответ на неторопливые шаги. Даня обернулся. В руках Вишневецкой он заметил небольшой термос, из которого та неумело сцеживала что-то крохотными глотками.

— В термосе не чай, верно? — выбросил он в холодный воздух догадку.

— Нет, — расплылась в улыбке Есеня.

— Дай сюда.

Содержимое обожгло глотку. От неожиданности он едва на сплюнул его назад.

— Это виски?

— Он самый.

Задаваться вопросом, где она успела его раздобыть, не было ни сил, ни желания. Да и в голове на подобные мысли не оставалось места — все заполонил непроницаемый, серый туман.

На свежем воздухе они были не одни. Компанию составляли такие же запыхавшиеся, непутевые танцоры и просто любители занять рот сигаретой. По воздуху сквозь редкие порывы ветра летали неторопливые разговоры, распашные двери зала дребезжали под гулкими басами. А с неба редкой крошкой сыпался снег. Почти насытившись, погода приходила в норму.

— Здесь хорошо, — протянула Есеня, опираясь на деревянную балку.

Сквозь тонкую черную майку стали проглядывать аккуратные очертания сосков. Даня тяжело втянул в легкие новую порцию мороза, отворачиваясь. В штанах снова предательски становилось тесно.

Чтоб тебя!

— Ты в порядке?

Еще ее эта проклятая участливость. Миронов что есть силы потер воспаленные глаза. Хотелось осадить самого себя парой крепких пощечин.

— Да, просто перебрал.

— Так может пора баиньки? — как бы невзначай Вишневецкая ловко перевела стрелки, — могу подсобить. Мне, знаешь, не впервой тебя пьяным укладывать.

— Смешно, — беззлобно хмыкнул Даня.

Выпил он не так уж и много, чтобы не отдавать себе отчет в действиях. Но даже пары стопок, как оказалось, вполне достаточно, чтобы едва не потерять контроль. А ведь он и правда хотел ее. По-настоящему. Хотел так, что перед глазами темнело. Едва осознав это, тело