432 часа - Джессика Гаджиала

Я протянул руку и накрыл ее ладони, лежавшие у нее на коленях. Другой рукой я слегка коснулся порезов.

— Больно?

— Немного. Все в порядке. Я… в порядке.

— Ты не в порядке, — выпалил я в ответ. — На тебя напали. В этом нет ничего хорошего. Ты вообще обработала эти порезы? — спросил я, когда она коротко покачала головой. — Кэм, у тебя где-нибудь здесь есть аптечка первой помощи? — спросил я, оглядываясь на него.

— Да, конечно, — сказал он, выглядя счастливым от того, что ему предстоит выполнить задание. — Я сейчас вернусь, — сказал он, выбегая из комнаты.

— Миранда, — позвал я, ожидая, когда она посмотрит мне в глаза. — Это нормально, что сейчас все не так просто. Никто тебя не осуждает. Ты не драматизируешь. На тебя напали. Расстраиваться — это нормально.

При этих словах ее нижняя губа задрожала, и слезы, которые она явно пыталась сдержать, потекли по щекам.

— Вот так, — сказал я, медленно поднимаясь на ноги, наклоняясь и притягивая ее к себе, затем к своей груди, обхватывая ее руками.

От моего внимания не ускользнуло, что все в ее офисе наблюдали за нашим взаимодействием, вероятно, складывая кусочки мозаики воедино, думая, что я был главным мужчиной в жизни Миранды.

И, черт возьми, возможно, это было к лучшему.

Если это был не ее управляющий или швейцар, то, возможно, это был кто-то другой, кого она знала по работе. Все они, вероятно, знали, где она живет и чем занимается каждый день.

Возможно, если бы они думали, что она больше не одна, то она была бы в большей безопасности.

— Все будет хорошо. Я найду этого ублюдка, — заверил я ее, поглаживая ладонью вверх и вниз по ее спине.

— Мне не следовало выходить на прогулку одной.

— Ты действительно считаешь себя жертвой, дорогая? Это была оживленная улица в середине дня, и куча свидетелей. — Что, вероятно, было единственной причиной, по которой она не пострадала еще больше.

— Я не понимаю, почему… — сказала она, сильно всхлипывая.

За ее спиной Кэм держал аптечку первой помощи, и я поднял к нему палец, умоляя уделить мне минутку.

— Зачем просто хватать меня, прижимать к стене и убегать?

— На данный момент я думаю, что это просто для того, чтобы напугать тебя, — сказал я ей.

— И все же, кто бы мог так сильно меня ненавидеть? — спросила она, теряя часть грусти и заменяя ее огнем. — Я очень стараюсь быть справедливой и доброй ко всем. У меня нет врагов. Я стараюсь никогда никого не подставлять, даже в деловых вопросах.

О, да, она ругалась, когда горячилась. Обычно она была очень осторожна в своих высказываниях, никогда не хотела казаться кем-то иным, кроме как хорошо воспитанной.

— Это не твоя вина. Это вина того придурка, который так с тобой поступает, — заверил я ее, отстраняясь, чтобы вытереть ей щеки. — Ты же знаешь это.

— Да, — согласилась она, делая один медленный, глубокий вдох.

— Ладно. Садись, — сказал я, подталкивая ее к столу и жестом приглашая Кэма. — Дай я все уберу. Завтра у тебя могут быть синяки. Но если тебя это беспокоит, есть хорошая косметика, которая может это скрыть, — сказал я ей, открывая аптечку первой помощи, чтобы найти дезинфицирующие салфетки и тройной антибиотик. — Кэм, ты сейчас занят? — спросил я.

— Не особенно.

— Не мог бы ты составить список всех нынешних и бывших сотрудников этой компании, но подготовь для меня два отдельных списка.

— Да, конечно. Это достаточно просто. Мы ведем очень подробные записи. Как ты думаешь, это мог быть кто-то из здешних?

— Я сейчас не рассматриваю никаких вариантов. Мне не нравится, как выбрано время для этой атаки, поэтому я хочу поискать здесь какие-нибудь тревожные сигналы.

— Если ты хочешь, я также могу отметить некоторых людей, которые только что были немного… проблемными, — предположил Кэм.

— Да, но расскажи мне подробнее, насколько они были проблемными, — попросил я, поморщившись, когда Миранда всхлипнула, пока я промывал более глубокие порезы.

— Справлюсь, — сказал Кэм, делая пометки. — Я могу передать тебе все это к концу дня, — сказал он.

— Ценю это. Ладно, это дерьмо с лекарствами, так что жжение должно прекратиться, — сказал я ей, добавляя тройной антибиотик на марлю и прикладывая ее к порезам. — У тебя назначены какие-нибудь важные встречи? — уточнил я.

— Нет. Но и домой я тоже не собираюсь.

— Почему нет? — спросил я, едва сдерживаясь, чтобы не вздохнуть от ее упрямства.

— Потому что, если это был кто-то из присутствующих или находящихся рядом, я не хочу, чтобы они думали, что испугали меня, и победили. Даже в малой степени.

Ладно, что ж, я должен был это уважать.

Было важно не дать своим врагам понять, что они одержали над тобой хотя бы маленькую победу.

— Хорошо. Но оставайся здесь, ладно? — потребовал я. — И под «здесь» я имею в виду, в этом офисе. Чтобы за тобой постоянно следила пара десятков глаз.

— Я могу это сделать, — согласилась она, испытывая облегчение от того, что у нее появилась хотя бы иллюзия безопасности.

— Я так же буду поблизости. Я проверю улицу. Поищу какие-нибудь камеры. Если я их найду, может быть, подкуплю владельцев зданий, чтобы они отсняли. Посмотрим, смогу ли я придумать подходящее лицо.

— Хорошо, — согласилась она, расслабляя плечи при мысли о том, что я буду недалеко. — А потом я поеду домой с тобой. Больше ты никуда не пойдешь одна.

— Согласна, — немедленно ответила она. — Эй, Брок? — позвала она, когда я направился к двери.

— Да?

— Спасибо, что пришёл, когда я позвонила.

Здесь я должен был сказать что-то вроде «Это моя работа » или «Это то, за что ты мне платишь ».

Но я не хотел делать различий.

— В любое время, когда ты позовешь меня, детка, я приду.

И с этими словами я вышел. Прежде чем я успел сказать что-нибудь еще, что могло бы еще больше испортить и без того непрочную связь между нами.

Я должен был попытаться сосредоточиться на работе.

Несмотря на мои растущие чувства к