Семь пятничных шалостей - Соня Субботина

рта… Теперь на свитере красовалось небольшое розоватое пятно от томатного соуса. Что ж, чтобы опозориться, ей даже не нужна посторонняя помощь. Сама отлично справилась.

– Вот же ж… – выругалась Юля.

– Вижу теперь, что не пять, – улыбнулась бабуля, – потому что тебе все еще три, давай сразу застираю.

Максим сначала не понял, что происходит, потому что Юля, не вставая из-за стола, стала стаскивать с себя свитер.

Что он во френдзоне, Макс осознал еще в архивах, но неужели в настолько глубокой, что Юля совсем не видит в нем парня и может спокойно остаться перед ним в одном нижнем белье?! А потом он увидел, что под свитером на Юле была тонкая и просвечивающая все белая майка.

Любовь Михална забрала свитер, все-таки кинула на колени внучке кухонное полотенце и ушла, а Макс остался рядом с Юлей, старательно отводя взгляд от ее груди. И думал о том, что же будет, если Юля испачкается вновь. Разденется окончательно прям за столом? Тогда лучше сбежать прямо сейчас, пока она не поймала его взгляды куда не следует.

– Смотрю, ты часто пользуешься услугами этой химчистки, – прервал неловкую паузу Максим, жалея, что отказался от еды, потому что можно было бы просто молча уставиться в тарелку. И не пришлось бы бороться со всякими соблазнами.

– Не очень… – Упавший на расстеленное на коленях полотенце кусочек тут же уличил Юлю во лжи. – Ладно, довольно-таки часто. Но только потому, что она лучшая в городе! – добавила Юля, сгорая со стыда. Это ж надо было так умудриться. Опять. Позорище.

Стоило бабуле вернуться и сесть за стол, как Юля забросала ее вопросами, чтобы избежать комментариев по поводу того, что аккуратно есть она так и не научилась.

Раньше бабуля очень любила сидеть рядом и просто молча смотреть влюбленными глазами, как внучка ест. Если каких-то пару лет назад Юлю это сильно смущало, то сейчас ей этого порой не хватало. Но все же пусть бабуля что-нибудь рассказывает, так и аппетит сразу лучше становится.

Максим сидел рядом, смотрел на Юлю и старался не мешать.

Плавно перешли к разговорам про работу.

– В больнице как? Ну как-как, потихоньку. Ординатор новый к нам пришел. Мальчик такой хороший. Глаза прям горят. Умненький и детей любит.

– Это пока, а потом через пару лет выгорит и поседеет, как все твои предыдущие…

– Тьфу-тьфу-тьфу! – Любовь Михална трижды постучала по столу.

– Если что, бабуля – детский онколог, – пояснила Максиму Юля, тот кивнул.

– Так, о чем я. Смотрю – лицо знакомое. А это Артем! – Любовь Михална сделала паузу, ожидая, что Юля тут же поймет, о ком речь.

– Какой Артем? – Юля не помнила имен половины парней, в которых когда-то была влюблена, а тут какой-то ординатор из детской больницы.

– Ну… Артем!

– Бабуль, понятнее не стало, – терпеливо улыбнулась Юля. Как будто если чуть изменить интонацию, все сразу станет очевидно.

– Внук Валентины Ивановны!

– Вспомнить бы еще, кто это…

– Соседка моя.

– А-а-а-а… Так бы сразу и сказала! – На самом деле понятнее Юле не стало.

– И я узнала, не женат, девушки нет, может, вас познакомить?

– Нет! – Даже кусочек тефтельки соскочил с вилки от того, насколько резко воскликнула Юля. – Никаких ординаторов, врачей, фельдшеров скорой, медбратьев и студентов меда! Знаешь, бабуль, Максим торопится, так что мы, пожалуй, пойдем. – Она выжидательно посмотрела на Макса. В ее глазах читалось: «Спасай меня!»

– Да нет, я никуда вроде не тороплюсь. – Максим сначала не понял, что от него хотят, но потом его пнули под столом, и он поспешно добавил: – А да. У меня ж контрольная завтра, надо еще половину вопросов выучить, а препод там валит, капец.

– Спасибо, – одними губами ответила ему Юля.

– Ну ладно тогда, бегите, молодежь. Но я, если что, дала ему твой номерок!

– Да-да, – Юля встала из-за стола, прихватила с собой тарелку и направилась к раковине, – пусть звонит в любое время, – усмехнулась она, зная, что ее телефон не пропускает звонки от незнакомых номеров, и совершенно не думая о том, что Максим сможет трактовать ее ответ как-то иначе, он же не в курсе всех блокировщиков, что стоят у нее.

Пока Юля мыла за собой тарелку, бабуля пыталась дать им с Максом с собой холодец (опять же: кожа да кости!). Оба вежливо, чтобы не обидеть Любовь Михалну, отказались. Юля, сославшись на то, что не хочет, Максим – что не ест такое. Юля была практически уверена, что это их встреча в архивах нанесла Максу такую психологическую травму, что он теперь на дух не переносит холодец.

Чуть не забыв рубашку, ради которой и пришла, Юля наконец-то вышла вместе с Максом на улицу. Она взглянула на время на экране телефона.

– Что ж, это мы еще быстро справились. Прости. – Юля взяла Макса под руку, и они пошли по узким улочкам в сторону ее дома.

– За что? – Тот считал, что если кому-то и стоит извиниться, то ему… за парочку мимолетных взглядов куда не следовало.

– За бабулю. Она меня вечно пытается свести с кем-то связанным с медициной.

– Все болезни нипочем, если ночью спишь с врачом?

– Типа того, да, – рассмеялась Юля. – У меня, как ты, наверное, понял, почти все медики. Бабуля не теряет надежды, что я одумаюсь, выйду замуж за врача и рожу минимум трех детей, чтобы династия точно не прервалась… Да и какой-то Артем будто бы не лучший кандидат на продолжателя династии, ты вот видел кого-нибудь с отчеством Артемович?

– Да.

– Серьезно, что ли?

– У отца коллегу зовут Артем, и у него есть маленький сын.

– Ни за что не поверю, пока ты не покажешь мне свидетельство о рождении!

– Будет сложно, но я постараюсь. Спрошу потом, когда они с вахты вернутся.

– С вахты? – Юля старалась не палиться, что после того, как облазила странички Иры и Ольги, перешла к поиску информации и об отце Макса и даже кое-что смогла найти. – Нефтяник, что ли?

– Полярник.

– Ого-о-о… – Юле не надо было изображать шок, потому что подобное одинаково сильно удивляло и в первый, и во второй, и во все последующие разы. – И он прям на Северном полюсе работает?

– Да.

– А что он там делает?

– Пингвинов поднимает, если они вдруг поскользнутся и упадут, – пошутил Максим.

– А-а-а-а… – протянула Юля, принявшая его слова за чистую правду.

– Если что, пингвины живут на Южном полюсе. А отец как раз к Новому году и вернется. – Для Макса же подобная жизнь, когда отец пропадает половину года где-то за полярным кругом, была обыденностью. Последние годы тяжелой, не очень