Токсичные желания - Надя Брекель

— Что? — спросила я.

— Угадай, кто выглядел таким грустным, когда заходил в Скайбар прошлой ночью?

— Кто?

— Джаред. — Она произносит это с сожалением, и я солгу, если скажу, что это не задевает.

Я усмехнулась.

— С чего бы это, черт возьми, мне стало легче?

— Девочка, ты же знаешь, я проигнорировала его задницу, когда он начал допрашивать меня и спрашивать, куда ты уехала, какой у тебя адрес и прочее дерьмо. О, а семь дней назад, я увидела его на прослушивании на роль модели или статиста, на какой-то жалкой роли для одного из фильмов моего отца, который он продюсирует. Боже, он такой отстойный. Я так рада, что ты с ним порвала.

— Да, прошлой ночью он прислал мне какое-то дерьмовое сообщение. Я отмахнулась, но его слова застряли у меня в животе, как плесень, разъедая мое чувство собственного достоинства.

— О, я уверена, это потому, что он был в стельку пьян, и он все еще злится, что ты его опередила. Может быть, это усмирит его задницу. Я имею в виду, Джаред хорош собой, но это самоуверенное отношение отталкивает даже от симпатичного парня из Лос-Анджелеса. Таких пруд пруди. По крайней мере, как-то выделяйся.

Легкий смешок покидает меня.

— Да, я знаю.

— И прекрати это. — рявкает она.

— Прекратить что? — Я морщусь в замешательстве, радуясь, что она не видит моего выражения.

— Перестань говорить себе, что он самый лучший из всех, что у тебя были, или что ты не найдешь лучше. Потому что я знаю, что ты так думаешь, и это чушь собачья. Ты знаешь, что ты чертовски крутая. Сила твоей уверенности в тебе, и ни в ком другом.

Мел была права. Я здесь, да еще и после разрыва, а затем сообщение, которое я получила от Джареда той ночью, подтверждающее его измену. Мои эмоции были на пределе. Несмотря на то, что я ушла от него, это все равно было больно. Все те гадкие сообщения, которые он присылал, казались еще более правдивыми. И все наши отношения оказались пустой тратой времени. Сожаление — это все, что я сейчас чувствую,

— Ты права. Как я уже сказала, думаю, когда я найду работу и буду постоянно чем-то занята, это поможет занять мое время.

Поскольку ежедневные слезы — это не хобби, я смотрю в зеркало и вижу свои опухшие глаза. Однако мне становилось лучше. Сегодня был первый день, когда я не плакала после размышлений о своей жизни и Джареде.

— О черт, мне нужно идти. Моя мама хочет, чтобы мы сблизились еще больше, поэтому она заказала нам педикюр, парикмахера и в завершение массаж.

— Мило. Ведешь образ жизни в стиле буги-вуги.

— Да, мне не на что жаловаться, — говорит она.

— Развлекайся, — говорю я со смешком.

— Люблю тебя, позвони мне позже, детка.

— Я тоже тебя люблю. — и мы обе вешаем трубки.

Пару часов спустя я согласилась на предложение Джоша. Я не видела его машины у дома на озере. Здесь была машина, но я понятия не имею, кому она принадлежит. Она была припаркована у обочины, так что могла принадлежать кому угодно, ведь дома стоят рядом друг с другом. Я любуюсь высокими деревьями и зеленью. Калифорния была прекрасна, но по-пляжному, с большим количеством холмов. Миссури ни в коем случае не был равнинным, но деревья придавали ему совершенно другой вид, наряду с мистическими лесами, туманными утрами и прекрасными закатами. Это казалось более естественным. Воздух пах свежестью и чистотой, как будто миллионы людей не загрязняли окружающую среду.

Запах приглашает меня войти, в нос ударяет насыщенный запах плесени. Я набираю код гаража, и он открывается. Я вижу машину, припаркованную внутри, но Джош сказал мне пройти через дом, чтобы попасть в арендуемую часть дома у озера, которая не пристроена, а сделать это можно было только через гараж, поскольку у меня не было ключа.

Проходя по двухэтажному дому, я никого не вижу и не слышу. Облегчение охватывает меня, и мои плечи опускаются, когда я расслабляюсь. Я подхожу к задней двери и вижу пристроенную часть дома, в которой, по словам Джоша, безопасно оставаться, по крайней мере, на ночь. Может быть, я смогу найти себе работу, пока буду здесь.

Как только я подхожу к двери, я ругаюсь себе под нос, потому что, похоже, мне понадобится ключ, чтобы войти, но когда я протягиваю руку, чтобы открыть дверную ручку, она поворачивается.

— Слава Богу, — говорю я себе. Я вхожу внутрь, и мое тело замирает, как только я это делаю. Меня встречает пара голубых глаз. Сначала я думаю, что у меня просто галлюцинации, потому что я не ела весь день. Моя мама накричала на меня, когда я попыталась приготовить сэндвич после ухода отца, вымещая свою злость на мне, ведь она не закончила ругать его до того, как он решил уйти. Поэтому я бросила хлеб на тарелку вместе с листьями салата, когда она сказала: — Боже, неужели я не могу спокойно поесть, — как будто я беспокоила ее своим присутствием. Поэтому я ушла, не сказав ни слова. Конечно, она не позвонила мне, чтобы извиниться или попросить прощения и сказать, чтобы я вернулась. Она никогда этого не делает. Она просто позволила мне уйти, как будто я ничего не значила.

Кольт продолжает вонзаться в худенькую блондинку с фальшивыми сиськами, и я понимаю, что женщина, которую он трахает, не моя кузина. Она начинает стонать и хвататься за свои сиськи, совершенно не подозревая, что я нахожусь с ними в комнате.

— Кольт, да, не останавливайся. Вот так.

Дьявольская ухмылка расползается по его лицу, когда он спрашивает:

— Тебе это нравится? — Его взгляд прикован ко мне, и у меня странное чувство, что он задает этот вопрос не блондинке.

— Да, я кончаю, о боже, Кольт!

Минуту назад девушка, не обладавшая голосом, кричала достаточно громко, чтобы все вокруг слышали. Она хотела, чтобы все знали, что она кончает, и это было так. Кольт все еще был в рубашке, и я могла сказать, что его боксеры были спущены ровно настолько, чтобы его член оказался внутри нее. На ней, напротив, не было ничего, кроме гольф.

Кольт толкается несколько раз и едва издает звук, когда кончает в нее. Выйдя из нее, он быстро выбрасывает презерватив в мусорное ведро. Блондинка двигает головой из стороны в сторону, выглядя измотанной, когда приподнимается на локтях на чем-то похожем на кровать Мерфи.

— Боже, я так хорошо кончила, — воркует она.

Прежде чем