Никаких аристократов, или Фальшивая Невеста - Марина Бреннер

чём вопрос? Вот поженимся, поедем в Парм и там купим. Наверняка, есть такие рынки или лавки. Я, правда, не знаю точно, но что — то есть же? Тьфу! Вот же пропасть... Если бы я знал, что это тебя так расстроит... Не плачь. Ну не плачь... Пожалуйста. Так. Подожди. Подожди минуту.

Усадив трясущуюся и тяжело дышащую Эллинору на постель, снял с ног невесты домашние туфли.

Выйдя за дверь, быстро вернулся с чашкой дымящегося отвара в руках. От чашки шёл ароматный, ягодно — цветочно — медовый пар.

— Пей, — приказал, опускаясь на колени — Пей. Это чай. Катарина сделала. Выговорила мне, кстати, что я тебя... как же это? А... не берегу. Прислуга вообще распустилась! Мелет языками чего не стоит. И всё твоими, кстати, стараниями. Много шушукаешься и лижешься с ними. Нашла подружек тоже мне... Пей, я сказал. И в постель. Тебе надо отоспаться, Элли. Может, Кэт и права. Не берегу я тебя, это точно...

Слушая становящееся ровным дыхание невесты, Смотритель сделал вдруг странную вещь...

Обняв колени девушки обеими руками, уткнулся в них лицом.

— Я очень боюсь тебя потерять, Эллинора, — глухо произнёс он — Боюсь... И не знаю, что с этим делать. Вот ты плачешь, а мне даже и нечем тебя утешить. Ты не плачь больше. Хорошо?

Лейда Морней шумно допила чай и, наконец — то, привела себя в порядок.

— Не буду я плакать, Дарион, — заверила, редко кашляя — На, поставь чашку на столик... Кэт переложила мёду, как всегда! Слишком сладко. Я не буду плакать. Слышишь? Что толку в слезах? Никакого и нет.

И, помолчав, вдруг порывисто склонилась к Раймеру.

Положа теплую, пахнущую мёдом руку на коротко остриженную голову, опалила висок горячим шёпотом:

— Обними меня. Крепко — крепко! Не отпускай. Вцепись и держи, как дикий зверь добычу. Тогда не потеряешь... А в остальном... Ты не бойся. Я сама знаю, что мне нужно. И что не нужно. И сама могу постоять за себя. Да и за тебя... тоже.

Одуревши от этих слов совершенно, он поднял взгляд. Встретив ответный — чуть размытый, будто пьяный и странно — серьезный, решил оставить все опасе...

О, Боги! Да ничего не решил! Просто, резко выкрутившись из липких объятий мгновенного, странного забытья, в следующую минуту прижал Элли к простыням.

— Жена моя, — выдохнул ей в шею, придавив с каждой минутой накаляющимся телом, рванул кожаную перевязь штанов — Жена. Истинная! Настоящая...

Она ответила ему. Легко приподнявшись на локтях, позволила завернуть юбку до пояса и освободить тело от намокших уже, грубых кружев нижнего белья.

— Не жена ещё, — промурлыкала вредной, но сейчас желающей перемирия и чашки свежей сметаны, хитрой кошкой — Торопишься, Смотритель...

Разведя ноги невесты, резко вошёл, не тратя времени на ласки. Словно и впрямь торопился куда — то!

— Жена, — жарко прохрипел, сжав упругие ягодицы обеими руками и начиная движения — Жена, Элли. Приподнимись, обхвати меня ногами! И давай, не спорь... Не... сейчас...

Послушавшись его, она пошла навстречу его жару, его движениям, его напору. ЕЁ Мужчина хотел любить её теперь вот ТАК — стремительно, быстро и горячо! Обожжённая ответным желанием, Невеста... Жена шла на это, подчиняясь и покоряясь именно ТАК, как хотел он. Именно ТАК, потому что это нужно было и ему, и ей самой.

Согнув ноги, Элли обхватила ими поясницу Раймера, сама же откинувшись назад и уперев затылок в скомканное покрывало. Вскрикивала и стонала, когда губы Дариона обжигали её груди, касаясь сосков.

— Ещё! — выдыхала на каждое плавное движение напряженного члена внутри — Ещё... Дарион!

Не давая невесте опомниться и попробовать взять верх, он сковал её тело собой, заявляя на него права, сжигал изнутри, и снаружи. Забирал себе, почти сминая его, почти уничтожая. Почти насилуя!

— Скажи, что ты МОЯ...

— Твоя! Твоя... всегда твоя!

Это получилось быстро. Так быстро, как и хотели они оба. Взорвавшись вместе, разлетевшись на миллионы осколков, тут же перемешавшись и слившись воедино.

— Боги! — теряя разум, Эллинора выгнулась радугой, ловя последние, почти предсмертные судороги обоих тел — Я! Умираю... Я умерла, Дарион. Ты...

...выдохнула, обессиленно рассыпаясь обратно на постель, блёстками и осколками, крупными и мелкими...

-...убил меня.

— И отлично! — шепнул Смотритель ей в щеку, сдувая с неё прилипшую снежную прядь — Просто отлично.

...Много позже Эллинора, обвив руками шею Раймера и уткнувшись носом в его плечо, прошептала, уже засыпая:

— Ты и правда, не бойся. Зря ты мне не веришь... Дарион, я многому научилась, ты знаешь? Я и стрелять уже умею, правда плохо, но... ааах! Умею же!

— Ммм, — отозвался Смотритель, глядя в потолок — Это откуда? И зачем тебе?

Эллинора широко зевнула, борясь с внезапно придавившим её сном:

— Ну... Нейни и Катарина учили меня. Кэт сказала, что любая женщина Приграничья должна уметь стрелять. И что стыдно не уметь пользоваться кинжалами и топорами... А я ведь женщина Приграничья. Верно? Смотрительни... ца! Ааахххха! Да?

— Да, да, — успокаивающе шепнул Раймер, заворачивая Элли в плед поплотнее — Так и есть. Спи.

— Вот! А я... умею. Я всё умею.

"Умеешь, умеешь!" — подумал он, осторожно опустив руку вниз и нашаривая на полу брошенный жилет. Неуклюже вывернув пальцы и найдя карман, вытряс оттуда бархатный, пухлый мешочек. Растянув петлю завязки зубами, достал из теплого горлышка заветное кольцо.

Потом, чутко прислушавшись к ставшему совсем ровным дыханию Эллиноры, сжал её руку в своей.

"Умеешь, — повторил про себя, перебирая тонкие, сонные пальцы — Только вот я совсем не хочу, чтоб ты это умела! Не надо тебе уметь убивать. Научишься убивать — надо будет научиться и умирать тоже. А я не хочу. НЕ. ХОЧУ."

Осторожно опоясав безымянный палец Элли кольцом, полюбовался на украшение, жадно хватающее гранями тусклый, ночной свет. Ладони невесты слабо светились гранатом, подушечки пальцев горели от излишка Потенциала, и Смотритель подумал, что ВОТ ЭТОГО он тоже не хочет.

Искренне хотелось теперь же ему только одного...

Чтобы, когда его Элли проснулась утром, кольцо уже БЫЛО у неё на пальце. Так, как она и мечтала. И это всё, и не нужно ничего больше.

А утром...

Глава 28

А утро выдалось праздничным, немного суматошным и светлым.

Такого светлого начала дня и не припомнил бы лейд Смотритель здесь, на замерзшем, обдуваемом колючими, льдистыми ветрами Стыке Миров. Капризном, как избалованная пансионерка. То плачущим острым дождём, то коротко, как окорок на углях, обжариваемым со всех сторон Аталаном и Эстолланом — вечно спорящими меж