Укушенная - Джордан Стефани Грей

Он отворачивается от меня, надменно задрав свой большой нос, и я прекрасно понимаю, что ни одна из моих прежних неудач не была связана с занятиями, где они проходили. Я вздрагиваю и скрещиваю руки на груди, как будто могу исчезнуть из этого момента, из этого замка. Я ненавижу это место. Я хочу домой.

Но… Я не могу.

И это не оставляет мне другого выбора, кроме как стоять в углу, пряча свои кривые когти и клыки и красный румянец, который сыпью распространяется по моей груди. Я никогда не должна была стать оборотнем.

Уна высовывает голову из ванной, будто слышит мои мысли — или, может быть, просто чувствует запах моего смущения — и машет мне рукой, приглашая пройти.

— Иди, иди, девочка. Тебе нужно принять решение.

— Да, девочка, — злобно бормочет лорд Аллард, когда я протискиваюсь мимо него. — Иди.

Я ускоряю шаг, расправляю плечи, будто мне всё это безразлично. Только когда я захожу в ванную, я отворачиваюсь от фасада. Уна садится на раскладное сиденье у освещенного свечами туалетного столика. На мраморной поверхности лежит раскрытый журнал, и она быстро проводит павлиньим пером по пожелтевшим страницам.

— Не самый удачный у тебя день? — спрашивает она, и, хотя она не поднимает головы, я слышу в её голосе сочувствие. Заботу.

— Бывало и получше, — тихо говорю я.

Она коротко кивает, и её локоны подпрыгивают от этого короткого движения.

— Горничные пришли, чтобы убрать в твоей комнате, — объясняет она, не дожидаясь, пока я озвучу свои вопросы. — Я должна запланировать новое украшение. Что бы ты хотела для своей комнаты?

«Мою старую», в отчаянии думаю я. Ту, в которой мятые простыни, возможно, всё ещё пахнут Селестой, и дверь, слегка помятую от того, как часто в неё стучал мой отец, и моего плюшевого мишку. Но я не могу этого сказать, особенно когда все слушают. Я прислоняюсь к туалетному столику и пожимаю плечами.

— Я… Я не знаю.

— Может быть, в стиле сада, — предлагает Уна, — или океаническая тематика. Тебя интересуют звёздные карты или скрипка? Мы могли бы изготовить для тебя фортепиано или камин, если ты легко простужаешься?

С каждой новой идеей разочарование всё сильнее и сильнее распаляет меня. Сегодня было слишком много всего. Лавина этого нового мира. Засада. Я больше ни с чем не могу справиться. Я выхватываю перо у неё из рук и дрожащими пальцами швыряю его на туалетный столик.

— Пожалуйста, Уна, нет…

Её взгляд скользит по коридору, к спальне и жестокому лорду, который ждёт за ней, и она качает головой. Быстро прижимая палец к губам, она говорит только:

— Мы должны.

Мы должны. Потому что, если двор узнает, насколько я несчастна, насмешек будет ещё больше. Возможно, будут применены наказания, если они сочтут меня недостойной или неблагодарной. Я закрываю глаза, снимая напряжение когтями, которые царапают кожу на виске, но рана мгновенно заживает. Я — чудовище. От этого никуда не деться. И, возможно, раньше я лелеяла мечты о том, что мой отец явится со всей своей полицией и заберёт меня обратно, но… прошло уже несколько дней. Он не придёт. Несмотря на то, что сегодня мой день рождения, он не придёт. Он не может прийти.

Я здесь одна.

— Ванесса, — говорит Уна, наконец встречаясь со мной взглядом, — ты можешь попросить о чём угодно. — Она снова кивает, на этот раз более ободряюще, как будто говорит мне, что это должно стать светлым пятном в темноте. Я прикусываю нижнюю губу, обдумывая свой ответ.

— Мои любимые цвета — фиолетовый и чёрный, и я… я люблю фильмы. Телевидение. Моя спальня всегда была моим безопасным местом, поэтому я бы предпочла, чтобы в ней было уютно. Но мне понравились цветы. Глициния. И… и розы. И… — Я останавливаю себя, прежде чем успеваю закончить фразу. Это глупо и, возможно, оскорбительно. Но Уна подталкивает меня продолжать, и я делаю глубокий вдох. — Вишнёвые духи. Если есть способ достать их…

Уна берёт перо и все записывает, несколько раз подчёркивая просьбу о вишневых духах.

— Считай, что дело сделано.

Я протягиваю руку, чтобы взять её за руку, но она склонилась над дневником, что-то яростно записывая, поэтому вместо этого я говорю:

— Спасибо, Уна. Я ценю это.

— Надеюсь, ты не внушала ей снова, — раздаётся у меня за спиной низкий, приводящий в бешенство голос. Я оборачиваюсь и вижу, что Каликс загораживает весь проход, в руках у него стопка пыльных фолиантов, а на брутально красивом лице хмурое выражение. Хуже быть не может.

Я тоже недовольна Сином, но, в то время как он весь день игнорировал меня, Каликс весь день смеялся над моими неудачами с самыми подлыми из моих одноклассников. Ладно, он не то чтобы смеялся, но наблюдал за мной с искоркой веселья в глазах, и я знала, что он хотел бы этого — если бы только был способен на такой человеческий поступок.

Уна поворачивается на своём стуле, прежде чем я успеваю ответить.

— Каликс, лорд Севери, здравствуйте.

— Не лорд, Уна. Ты это знаешь. — Каликс, не отрывая от меня взгляда, делает шаг вперёд. Это кажется угрожающим, так же как кровь на моей груди или записка, брошенная мне в спину, но он ничего не делает, только роняет книги мне в руки. От тяжести толстых текстов я чуть не валюсь на пол, но беру себя в руки и перекладываю их на туалетный столик. — Ещё книги, — коротко объясняет он. — Рождённые оборотнями читают их в детстве.

Я скрежещу зубами. Я ненавижу его, я ненавижу его, я ненавижу его.

— Ну и дела, спасибо. — Глядя на него, я почти забываю, что вообще когда-либо была смущена. Скорее, ярость приковывает меня к этому моменту. Это, кажется, укрепляет мою решимость. — Какой прекрасный жест.

Он усмехается, возводит взгляд к потолку и поворачивается к выходу. Однако, прежде чем он успевает уйти, служанка шарахается от него, будто Каликс разносит чуму. Одна из тех, кто скребет стену, задерживает дыхание, а другая роняет вазу, которую держит в руках, прямо там, где стоит. Фарфор разлетается на тысячи мелких осколков. Каликс не отрывает взгляда от потолка — он не выглядит удивлённым, просто… раздражённым. Я прищуриваюсь, наблюдая за ним и служанками, которые изо всех сил стараются избегать его.

Почему?

Прежде чем я успеваю как следует обдумать это, лорд Аллард кричит:

— Ты дура! — И я, моргнув, выхожу из оцепенения. Каликс застывает.

Лорд Аллард хватает горничную, которая