Кровавая заутреня - Нина Алексеевна Левина

Вигель подскочил как ошпаренный, натянул сапоги, быстро прикрепил портупею с саблей, надел сумку с патронами и схватил ружьё. Но зарядить его он не успел. С криками и стрельбой в помещение ворвались вооружённые люди. Ближайший к двери пехотинец упал, сражённый пулей, второй вскрикнул и схватился рукой за плечо, ещё один принял на себя удар саблей. У Вигеля потемнело в глазах от гнева.

— За мной! Бей их! — крикнул он и со злостью ударил штыком ближайшего к нему поляка, замешкавшегося с перезарядкой пистолета.

Рядом с Вигелем упал застреленный пехотинец. Из-за стрелявшего мятежника выскочил второй и замахнулся палашом на Вигеля, но получил пулю в грудь. Вигель быстро обернулся — это выстрелил Васильев. Остальные отчаянно бились, кто штыком, кто саблей разя противника.

— Со штыками и саблями — вперёд! — скомандовал Вигель. — Остальные — заряжай!

Его командирский голос заставил солдат почувствовать себя на поле боя и сосредоточиться на поставленной задаче. Орудующие штыками и саблями выдвинулись в авангард и прикрыли собой других, дав им возможность зарядить ружья. Но и поляки не дремали. Беспорядочная пальба вывела из строя ещё троих пехотинцев, прежде чем Васильев крикнул:

— Есть!

— Пли! — скомандовал Вигель, и грянул дружный залп, уменьшивший количество нападавших сразу на шесть человек. — Заряжай!

Первая растерянность прошла, пехотинцы теперь действовали слаженно, и второй залп грянул почти сразу за первым. Мятежники не ожидали такого отпора и отступили, теряя людей. Пехотинцы послали вслед им ещё несколько выстрелов, а потом ударили по убегавшим полякам из окон.

— Молодцы, ребята! — Вигель вытер пот и кровь со лба и огляделся — половина казармы была залита кровью, на полу вперемешку лежали убитые русские пехотинцы и поляки, стонали раненые. — Эх, товарищей наших жаль.

— Что это было? — солдаты смотрели на Вигеля с недоумением. — Началась война с Польшей, а нам забыли сказать?

— Знаю не больше вас. Война не война, а это, братцы, вооружённое нападение. Слишком дерзкое, чтобы быть случайным. В общем так, здесь оставаться нельзя. Нас мало, а сколько их — мы не знаем, но судя по звукам, — Вигель прислушался к доносящейся пальбе и крикам, — довольно много. Надо соединяться с другими батальонами.

Невдалеке послышался пушечный выстрел, за ним ещё один.

— Пойдём к артиллеристам. Быстро собирайтесь и помогите раненым. Ходячих забираем с собой. А тяжёлых… — Вигель задумался. Он всегда боялся встать перед выбором, кому позволить жить, а кем пожертвовать. Тяжелораненые — это большая обуза на поле боя. Бросить нельзя, а нести — подставить под удар тех, кто может и должен сражаться. — А тяжёлым — оказать помощь. Они пока останутся здесь. Мы выясним обстановку и, надеюсь, вскоре вернёмся.

Уверенный голос Вигеля хорошо подействовал и заставил мобилизоваться. Не мешкая, с сосредоточенными лицами, солдаты оделись и вооружились. Тяжелораненых оказалось двое — у одного пуля вошла в живот, а второму саблей перебили позвоночник. У Вигеля немного отлегло от сердца — нести таких точно нельзя. Их перевязали и осторожно уложили на кроватях. Ещё трое раненых смогли идти, опираясь на плечи товарищей. Их поставили в середину отряда и двинулись к выходу, держа ружья наготове.

Отряд быстро миновал свою казарму. Тут мятежников пока не было. Либо они нашли себе более лёгкую добычу, либо отправились за подкреплением. Вигель был склонен к обоим вариантам. Со всех сторон доносились звуки выстрелов, а вскоре отряду стали попадаться убитые солдаты. В основном, безоружные, видимо, застигнутые врасплох. Пушка грянула совсем неподалёку, Вигель определил направление и повёл отряд туда. Почему он был так уверен, что это стреляют русские артиллеристы — Вигель не мог потом объяснить. Но тогда он об этом не думал, просто шёл, как будто кто в спину толкал. По улицам идти было опасно, и солдаты решили продвигаться дворами. В первом же дворе их заметили, к счастью, не вооружённые мятежники, а враждебно настроенные горожане, и на головы вместе с проклятьями полетели поленья и тяжёлая домашняя утварь.

— Быстрей! Быстрей! — торопил Вигель, поглядывая наверх и уворачиваясь от летящих предметов.

Так они прошли несколько дворов и выбрались на широкий тракт позади арсенала. Радости Вигеля не было предела, когда он увидел направленное на него жерло пушки и стоящих рядом с ней русских артиллеристов.

— Братцы! — крикнул он. — Свои!

Крик Вигеля привлёк внимание мятежников, засевших неподалёку на противоположной стороне улицы. Они показались из своих убежищ и открыли огонь.

— Скорей! Сюда! — крикнул отряду Вигеля майор и скомандовал: — Пли!

Пушка выплюнула ядро, полетевшее в сторону мятежников. Те бросились врассыпную, а Вигель с товарищами смогли добраться к своим. Здесь собралось человек триста — артиллеристов, кавалеристов, пехотинцев, тех, кому удалось выбраться из казарм. С ними было две пушки и подвода с боеприпасами. Командовал этим сборным войском раненый майор с горящим ненавистью взглядом. На его глазах толпа растерзала безоружного генерала, вышедшего из дома на службу. Майор знал, что у генерала несколько детей и беременная жена. Неизвестность об их судьбе терзала ему душу, хотя он и понимал, что в тот момент помочь никому и ничем не мог. Ещё несколько десятков казаков отправились на вылазку разведать, что где творится. Пока их ждали, отряд занял оборону, выставив пушки впереди и позади, чтобы расчищать путь и прикрывать отход.

Вскоре прискакали четверо казаков и сообщили, что дороги к главнокомандующему нет. Улицы заполнены вооружёнными восставшими, убивающими всех, в ком признают русских солдат, вне зависимости от звания. Прибывшие спустя некоторое время ещё несколько казаков уничтожили надежду на помощь королевской гвардии. Они сообщили, что гвардейцы примкнули к мятежникам и выполняют их требования.

— Надо уходить из Варшавы, — принял решение майор, обсудив сложившееся положение с младшими офицерами. — К своим мы не доберёмся через Вислу. Пойдём на запад к пруссакам в Лович. Знаю, что далеко, но иного выхода не вижу. С Божьей помощью доберёмся, а там, глядишь, вернёмся и поквитаемся за наших братьев.

Ощетинившись ружьями в разные стороны, не спуская глаз с окон и останавливаясь на пересечениях улиц, чтобы отстреляться по восставшим, отряд медленно двинулся прочь из Варшавы, расчищая себе путь и держа преследователей на расстоянии залпами из пушек. По дороге отряд пополнялся солдатами и офицерами, сумевшими вырваться от мятежников. Многие раненые, потерявшие боевых товарищей, они проклинали вероломство поляков и обещали отомстить. По дороге отряду встречались трупы убитых военных, и ещё