Кровавая луна - Пенн Кэссиди

был таким самоуверенным ублюдком, и я знала, что ему нравилось выводить меня из себя. Казалось, он испытывал какую-то ненависть ко всему человеческому, и тот факт, что я была одной из них двадцать три года своей жизни, его не устраивал. Или я предполагала, что так оно и было. Я начинала думать, что за кулисами происходит что-то еще.

Казалось, его очень волновало все, что происходило между мной и Атласом, и он пытался использовать это против меня, заставить чувствовать себя неловко из-за того, что я делала то, что хотела, со своим собственным телом. Мистер Высокий и Могучий думал, что достает меня, но на самом деле все, что он делал, это раскрывал себя передо мной по крупицам. Мои подозрения подтвердились, что между ним и Атласом действительно что-то происходило, что-то, на что они даже не намекали, находясь в одной комнате. Либо это, либо он был просто гребаным мудаком. Я и этого не исключала. Это действительно было прискорбно, потому что парень был красавчиком, и я готова поспорить на свой гребаный доллар, что он выглядел бы еще лучше, если бы хоть раз улыбнулся.

Покачав головой, я вытащила из сумки еще одежду, изо всех сил пытаясь запихнуть мысли о Фаусте в темные закоулки своего мозга. Я не имела права думать о его улыбке или о чем-то еще. Особенно я не имела права думать о том, чем они с Атласом занимались, когда меня не было рядом… Нет, я не могу думать об этом, иначе бы снова поставила себя в неловкое положение, как прошлой ночью. Мне нужно было забыть об этом сварливом мудаке. Хотя с его стороны было очень предусмотрительно принести мне эти вещи…

Нет. Это был Атлас, мне нужно было напоминать себе снова и снова. Фауст ясно дал это понять. Он просто выполнял домашнюю работу для лидера своего Ковена, и это все. В конце концов, какое ему дело, есть ли у меня какие-нибудь предметы комфорта после того, как он со мной обращался?

По крайней мере, Меррик и Атлас несколько смягчились по отношению ко мне и относились с некоторым подобием приличия с тех пор, как узнали, что я дампир. В каком-то смысле я понимала, почему они сделали то, что сделали. Было трудно смотреть на вещи с их точки зрения, но я не была тупицей. Политика и война никогда не были чистыми и безупречными. Я знала, что они не были монстрами, которые наслаждались болью. Но Фауст… Я просто не могла объяснить его и ненависть, которую иногда видела в его глазах.

Я обратила внимание на одежду, разложенную вокруг меня. В основном футболки и джинсы. В шкафу было несколько пар носков, пара кроссовок и даже несколько поношенных ботинок на шнуровке, которыми я всегда восхищалась. Трикс была немного выше меня, но мы были примерно одного роста, так что все должно было подойти просто замечательно. Я обнаружила, что снова подношу одну из ее футболок к своему лицу и глубоко вдыхаю. Это пахло ею, и у меня сжалось в груди. Я так сильно хотела, чтобы моя кузина была здесь прямо сейчас, в безопасности, со мной, где никто не мог бы ее использовать. Где эти монстры не могли бы с ней связаться. Мысль о Райане, Карсоне, докторе Беллами и любом из этих отвратительных мужчин, делающих что-то с Трикс, заставила меня покраснеть.

Это только укрепило мое решение остаться здесь, даже если это означало терпеть этих невыносимых мужчин. Даже если это означало согласиться познакомиться с Августом поближе и терпеть его настойчивые заявления о том, что мы каким-то образом созданы друг для друга. Если бы Трикс была здесь, она бы наговорила мне столько дерьма по этому поводу. Она была в некотором роде одиноким волком… образно говоря. Девушка, которая не нуждается ни в каком мужчине, и я завидовала этому в ней.

Я грустно улыбнулась, складывая рубашку за рубашкой, вставая с кровати, чтобы разложить их по ящикам комода. Надеюсь, нам удастся как-нибудь найти ее, и вскоре мы будем сидеть вместе в этой самой комнате. Трикс была единственной настоящей семьей, которая у меня осталась. В данный момент я не считала свою мать таковой. Да, я хотела освободить ее от постоянно нависающей тени Райана, если бы у меня была возможность сделать это, но на самом деле я даже не знала, хочет ли она быть свободной. Вероятно, она была слишком пьяна, чтобы понять, что я ушла.

Ее родственники были такими же облажавшимися, как и она. Большинство из них отдалились друг от друга, и она редко говорила о них. Родители Трикс не пытались увидеться со мной с тех пор, как мне исполнилось два года. Мой дядя был не таким уж плохим, но его жена была отвратительной женщиной, и из-за этого они никогда не утруждали себя посещением. Так что она была всем, что у меня осталось, и я тоже была всем, что было у нее.

Боже, моя жизнь была такой хреновой…

Я потратила время на то, чтобы вынуть новые туалетные принадлежности и отнести их в ванную, просто убивая время. Я могла бы принять еще один душ, но тогда я просто засну с мокрыми волосами и потом буду ненавидеть себя. Я была слишком взбудоражена, чтобы заснуть прямо сейчас, и это заставляло меня нервничать.

Когда я собиралась застегнуть молнию на теперь уже пустой сумке, что-то привлекло мое внимание. Отделение внутри было слегка расстегнуто, и оттуда выглядывало что-то светоотражающее. У меня сдавило грудь, когда я достала фотографию в рамке пять на восемь дюймов. Сдавленное рыдание подкатило к моему горлу, когда я уставилась на изображение трех молодых людей, улыбающихся в камеру.

Снимок был зернистым и темным, но я могла отчетливо разглядеть все наши улыбки. Трикс, Шон и я. Фотография была сделана редким вечером, когда наши родители уехали из города по делам, еще до того, как Райан решил, что я мерзость. В те времена, когда мы смеялись, улыбались и валяли дурака.

Сдерживая слезы, я провела пальцем по изображению Шона. Его волосы были такими же белыми, как у меня, совсем как у нашей мамы, но глаза были голубыми и искрились юмором, как всегда. Боль в груди распространилась на все остальное тело.

Иногда было странно вспоминать