Кровавая луна - Пенн Кэссиди

на грани частичного изменения цвета. — Я сказал, убирайся из моей комнаты. С тобой разберемся позже. — На этот раз она действительно встала, прихватив с собой мою простыню. Когда она проходила мимо, я протянул руку и сдернул ее с нее, оставив ее покрытой спермой моего кузена. — На твоем месте я бы начал собирать свои вещи сегодня вечером.

Ее плечи опустились, глаза расширились, все следы самодовольства исчезли в одно мгновение.

— Что?! Нет, ты не можешь этого сделать!

— Я могу делать все, что, черт возьми, захочу, — огрызнулся я, надвигаясь на нее, как великан, а она была не более чем муравьем. — Я взял тебя в свою стаю, когда тебе больше некуда было идти. Я дал тебе еду, кров, семью… Я затащил тебя в свою постель и предложил новую жизнь, и вот как ты, черт возьми, мне отплатила?!

— Ты бросил меня! — выкрикнула она, закрыв лицо руками и шмыгая носом. — И как я должна была отреагировать? Она пришла сюда и просто…

— Просто ничего, Саванна. Сиренити — моя пара, — сказал я, сделав ударение на этом слове. — Моя богиня даровала мне гребаную пару, и ты не имела права вмешиваться! Ты знала, что это было с самого начала. Я не давал тебе никаких обещаний. Ты опозорила эту стаю и себя, и из-за этого для тебя здесь больше нет места. Я не буду заставлять мою будущую луну дышать с тобой одним дыханием.

Она непонимающе уставилась на меня, и слезы потекли по ее щекам. Я должен был чувствовать себя виноватым, но я просто не чувствовал. Каждый существующий оборотень знал, что значит найти свою пару. Мы все знали, что на кону. У меня был этот разговор с Саванной, когда я впервые затащил ее в свою постель. Ее слезы не изменили бы моего решения. Она предала не только мое доверие, но и то доверие, которое эта стая питала друг к другу.

— Не заставляй меня повторять это снова, Саванна, — процедил я сквозь зубы.

Я придал ей столько доминирования, сколько мог, не ставя ее на колени. Она захныкала и обошла меня, затем остановилась, не дойдя до порога, и открыла рот, как будто собираясь сказать что-то еще, но взгляд, который я послал в ее сторону, заставил ее мгновенно захлопнуть рот. Затем она выскочила из комнаты и побежала по коридору так быстро, как только могла.

Оставшись наедине со своим кузеном, я столкнулась с трудным решением. Я нес ответственность за Гарета с самого рождения. Я был старше его почти на столетие. Он был у моего дяди до того, как наши семьи погибли в стычке с конкурирующей стаей в конце восемнадцатого века, и мы с ним были единственными, кто остался из пяти кузенов.

Я всегда присматривал за ним, с тех пор как он был всего лишь маленьким тощим щенком, но он всегда был источником проблем. У него была привычка расспрашивать меня и предполагать, что только потому, что он был моим кровным родственником, это означало, что он был выше остальных. Тот факт, что он был моим бета-заместителем, не имел ничего общего с его кровным родственником и полностью зависел от его уровня доминирования, но прямо сейчас это значило для меня чертовски много. Частью того, чтобы быть бетой, является верность своему альфе, и после этой небольшой демонстрации я уже не был уверен, что когда-нибудь получу его.

— Ее я мог бы понять, — спокойно сказал я, прежде чем у меня появился шанс полностью повернуться к нему. — Незнакомку в этой стае я мог бы понять, но тебя? — Покачав головой, мне пришлось сделать глубокий вдох, когда я повернулся к нему лицом, встретив его сердитый взгляд. — Какого хрена, Гарет?

— Она не должна быть здесь, — процедил Гарет, все еще пытаясь встретиться со мной взглядом. — После того, что она сделала с теми щенками…

— Сиренити не несет ответственности ни за одну из их смертей, — сказал я, обрывая его и подходя ближе. Я увидел, как он вздрогнул, и почувствовал вспышку удовлетворения. — Ты тупой ублюдок, ты действительно веришь, что она хотела, чтобы все это дерьмо произошло?

— Август, ей не место в нашей стае. Она практически человек. Во всех отношениях, которые имеют значение, она такая же плохая, как и они. Нам нужна луна, которая одна из нас, а не какая-то невежественная полукровка. — Его лицо сморщилось от отвращения.

— Убирайся, — сказал я, снова успокоившись. Слишком спокойно для того, что я чувствовал внутри. Гарет моргнул, глядя на меня, его губы шевелились, как будто он подыскивал слова, поэтому я сказал: — Убирайся с моих глаз долой, иначе ты больше не сможешь ходить на своих двоих.

— Я не стыжусь своего поступка…

— Я сказал, убирайся к чертовой матери с моих глаз! — Я был у него перед носом, вкладывая каждую каплю доминирования, которая была в моем теле, в моего кузена, заставляя его шею выгибаться вбок, когда он съеживался и сворачивался калачиком. — Ты позоришь меня, эту стаю и нашу семью. С этого момента ты больше не бета Кровавой Луны. Собирай свое барахло и покидай дом стаи до восхода солнца.

Глаза Гарета дрогнули, и тьма опустилась на его лицо, когда до него дошло то, что я сказал. Я отступил в сторону, чтобы дать ему пройти. Как только я отпустил свое доминирование и позволил себе успокоиться, Гарет смог снова выпрямиться.

Он сделал несколько неуверенных шагов к двери, прежде чем остановился, ссутулив плечи, и сказал:

— Я не хотел тебя обидеть, Альфа… кузен, но я придерживаюсь того, что сказал. Ей не место в этой стае, и я не единственный, кто так считает. Я сделал то, что считал нужным, и мне жаль, но я не жалею об этом. Тебе следует пересмотреть решение изгнать Саванну. Она на самом деле вбила себе в голову, что влюблена в тебя. Отсылать ее прочь — жестоко.

— У тебя две гребаные секунды, — рявкнул я. Гарет вздрогнул, и его лицо потеряло всякое выражение, когда он вздохнул и отвернулся. Я подождал, пока он скроется из виду, и продолжил идти по коридору, чтобы отдышаться.

Меня не интересовало больше ничего из того, что он хотел сказать. Теперь он был для меня никем. Незнакомец.