Эта башня во мне - Надежда Викторовна Ожигина

Не осталось в ограбленной лаборатории и запечатанного заклятьем конверта. От найденного клочка пергамента сохранился лишь торопливый набросок на ненадежной чертежной кальке. Наследие Якова Брюса, основателя Бюро Кромки, вновь прибрал к рукам орден Субаш, не любивший делиться тайнами.

Мысли путались в голове, не позволяя разделить сон и явь, вынырнуть из омута прошлого, чтобы окунуться в реальность.

Что за церковь сломали во сне? Куда делись останки Брюса и что за иероглифы были написаны на ветхом клочке пергамента? Молодой Самойлов, еще капитан. Григ Воронцов в плаще черной кожи; если б не длинные волосы, стянутые в низкий хвост, – вылитый гэбист из киношки про довоенный период. Зачем они мне приснились? Какое отношение древний пергамент имел к истории моей бабушки?

Интуиции хватало, чтобы понять: любая мелодия в симфонии прошлого играется неспроста, каждой ноте найдется свое объяснение. А значит, отрывок с находкой пергамента, приправленный вязкой церковной пылью, прозвучал в подсознании в нужный момент. В миг затянувшейся пытки мне сыграли увертюру истории, чьи отзвуки слышались до сих пор.

Тот пергамент, украденный Григом, но срисованный капитаном, видимо, был ключом к расшифровке древнего ритуала. Последней каплей дождя, что разрушает плотину, переполненную талыми водами.

Мне представилось, что капитан Самойлов отыскал в руинах лютеранской церкви, в запечатанном гробу Якова Брюса старинную нотную запись. Сумел сыграть начало мелодии, возродив ее в красной Москве, и оживил призраки прошлого.

Есть такие произведения, что меняют ход всей истории. И такие особые ноты, что пробивают сердца насквозь.

Погоня за тайнами Якова Брюса привела к ссылке Грига, болезни Тамары и разрушению башни, бывшей оплотом ордена Субаш. К гибели моей бабушки, которую Самойлов пытался спасти.

От прошедшей ночи, кроме странного сна, помнилось главное: боль. Боль, крутившая тело, как тряпичный жгут, из которого выжимают соки, все до капли жидкости организма – кровь и пот, мочу и слюну, даже слез во мне не оставили, выдавили, встряхнули и повесили сушиться под шпилем башни, на крепкой пеньковой веревке.

Но сейчас, ясным солнечным днем, отмытым прошедшей грозой, дышалось глубоко и свободно, боли не было, лишь счастливая легкость, словно в венах гулял наркоз, опьяняя мозг, утешая тело. Даже крови не было на простынях, будто их успели сменить.

Я прислушалась к себе и вздохнула. Как мало нужно человеку для счастья! Всего лишь чтоб отпустила боль, чтоб прекратилась мерзкая пытка, изменившая структуру каждой клетки внутри, вывернувшая наизнанку и окончательно приметавшая душу к исподней стороне мироздания.

Черт их знает, что со мной приключилось, что за ритуал сжигал меня заживо, распяв на влажной кровати, но сейчас ощущения были стремные. Я будто бы стала гостиницей, зданием! Я слышала гудение лифтов, жар духовок на кухне, звон бокалов и чашечек в помпезном сталинском лобби.

«Ленинградская» – это я? Прекрасное и жуткое чувство, потому что не хотелось исподней доли и вот этого всего в приложение к жизни. Я не рвалась в супер-герои, не хотела спасать галактики. Клятая Изнанка, при просмотре киношек про всяких марвелловских суперменов, я неизменно жалела их, обреченных на бесконечные подвиги и лишенных простых человеческих радостей, вроде выходных возле телека с чипсами и бутылочкой пива.

Музыка, приключения, поездки по разным странам в компании любимого человека – вот предел моих глупых мечтаний.

Большая сила – это всегда безмерно большая ответственность!

Мне не хотелось так жить. Все эти годы, каждый день и час я стремилась к одному – к свободе! Внутренней, внешней – любой. Став воплощением московской гостиницы, я теряла многое, суть и смысл жизни в самом начале пути!

Ленка, во что ты меня втянула? Да, теперь Кондашов не страшен, и защита Бюро не так уж важна. Я сумею навести порядок в гостинице, и московским исподам придется искать новый банкетный зал под дурацкие свадьбы в готическом стиле.

На моей территории и в ее окрестностях больше никого не съедят…

Но за что меня так, Элен? Разве я просила о подобной власти?

Слезы снова стекли на щеки. Едкие, жгучие до ожога, не вода, а синильная кислота! Анестезия закончилась, боль вернулась и разъела нутро. На этот раз безысходная, тупая душевная боль.

Жила, никого не трогала. Хотела играть в оркестре, ездить с гастролями по Европе, слушать музыку мира. Мечтала на самом донышке бродячей скрипичной души о толике тепла и женского счастья: муж, дети, семейные ужины…

Я понимала эльфийскую бабушку, которую кромешник Самойлов приговорил к заключению в клетке, похожей на русский терем. Здесь уютно, всего в достатке, вид на Москву обалденный. Но хотела ли Софи Вознесенская для себя подобной судьбы? Прагматичному генералу, меряющему жизнь по линейке и привыкшему ходить, чеканя шаг, разве понять душу скрипачки, вольной экзотической птицы?

Настроение из солнечно-радужного вновь сделалось свинцовым, как туча. Таким же тяжелым и ядовитым, опасным для здоровья в больших количествах, как этот токсичный металл. Из вредности и от отчаяния я затормозила все лифты, перекрыв движение тока в гостинице. Будто схватила ее за горло, мстя громадине невесть за что.

Я вам в сторожа не нанималась!

Что будет, если разрушить гостиницу? Разобрать по камушку до фундамента? Подточить грунтовыми водами те самые легендарные сваи? Я утрачу силу, но обрету ли свободу?

В глубине души я понимала, что здание тут не при чем. «Ленинградская», как и я, не выбирала судьбу. Ведь если верить городским легендам, все сталинские высотки строили в нужных геолокациях с прицелом на древнюю магию, на каких-то меридианах. И плевать всем было на грунты, не подходящие для высоток. Но мне хотелось ее снести, как снесли лютеранскую церковь из сна, пробудив в новой реальности седовласого старца в гробу.

Вспомнив о постояльцах, томящихся в тесных лифтах, я вернула электричество в жилы гостиницы. Люди уж точно не виноваты в моих приступах депрессняка. Я даже исправила кофемолку к благоговейной радости бармена. Просто так, от щедрот души. Будто всю жизнь занималась ремонтом.

Как учит библия оптимиста, нужно искать плюсы во всем, даже на кладбище среди крестов. У меня есть красивый дом, богатая нотная библиотека, безопасное место с чудесными видами и возможность закрыться от Кондашова. Больше не будет проблем с питанием, коммуналкой и прочим бредом, придуманным слугами дьявола. Квартиру в Сокольниках можно сдавать, потихоньку избавляясь от кучи долгов, а заодно и от горьких мыслей, связанных с Лешкой и подругой детства. Тратить деньги на инструменты и брендовые шмотки согласно статусу. Новая жизнь на вершине мира. А