Измена. Право на счастье - Софи Вирго

Не успела. Вот, блин. Хамить не надо было человеку, не пришлось бы спешно думать, как задобрить. Не знаю насколько все серьезно обернется с Дамиром, но ссориться с его другом с первой встречи точно не лучшая идея. Почему я так разнервничалась, когда увидела постороннего человека?

Они ведь знакомы с Хасановым, раз его пустили в дом, значит он хороший. Даже близко не могу понять, почему подсознание так взбрыкнуло и пожелало казаться куда сильнее и колючее, чем есть на самом деле. Настоящая Мила с радостью бы подложила еще выпечки, а тут. Стыдоба.

Вот почему они так быстро поговорили. Я ведь итак выбрала сделать тортик на скорую руку без запекания. Благо, в этой квартире нашлись не просроченные пачки печенья. Уверена, это запасы для племянницы. Не представляю себе Хасана, жующего по вечерам выпечку.

Ой, отвлеклась. Мне нужно срочно придумать, как задержать мужчин еще ненадолго, чтобы вручить примирительный тортик Амиру.

– Вы уже расходитесь? – немного жалобным голосом спрашиваю, и ребята заходят на кухню.

– Можно сказать и так, – отвечает Дамир, пока его друг смотрит голодными глазами на тарелку с оладушками.

Вот как такой бугай с поджарой фигурой может кушать столько мучного? Вернее, не так. Как он вообще смотрит в сторону неправильной еды?

– Но я бы еще немного задержался, познакомился поближе. Должен же знать в какие руки друга отдаю, – блин, вот большой ребенок передо мной.

– Я вам с собой положила и тортик еще, – и киваю за спину, и глаза бугая резко оживляются.

– Ладно, я, в целом-то, и не собирался рассиживаться. Ты вроде ей собирался покатать. Удачи, не буду отвлекать от важных дел. Милана, спасибо большое. Если что, какао я не люблю. Горько в выпечке, – и подмигивает, явно верно поняв мой порыв.

Улыбаюсь его открытости. Какао – реально сильная вещь и не все его жалуют. Именно поэтому в «Сладколетте» мало шоколадных десертов.

– Я тоже, – подмигиваю мужчине, и вместе со мной начинает говорить Хасанов.

– Ты не наглей, давай. Моя жена не нанималась тебе в кухарки.

Вот тут мы замираем все. Я не ослышалась, он сказал жена? Не могу поверить в услышанное. Может… да нет, так люди не оговариваются. Все равно, это просто эмоции. Нельзя радоваться раньше времени. Нельзя, кому сказала! Но бабочки в животе и девчонка в глубине моей души услышали столь желанные слова. В душе словно умершие деревья резко расцвели, заполняя все своим ароматом счастья и любви.

– Ладно, пойду я, – первым отмирает Амир, и, быстренько обойдя меня, забирает контейнеры. Обжора, но да ладно, главное, что не держит зла. – Пока. Не буду мешать.

Он уходит, а мы так и смотрим с Дамиром друг на друга. Замерли, ожидая реакции второго. Он молчит, и в голову все же лезут непрошенные мысли, мешающие поверить в счастье. Почему так сложно поверить, когда тебя предавали? Хасанов не такой, как мой бывший муж. Я должна отпустить прошлое, но оно не хочет меня отпускать.

– Все нормально, Дамир, не волнуйся, я все понимаю, - отодвигая фрукты в сторону, отворачиваюсь и начинаю мыть грязную посуду.

Мне нужно срочно занять чем-то руки, иначе сойду с ума от неопределенности ситуации. Слышу, как отодвигается стул, шуршит босыми ногами по полу, а потом мою талию обвивают сильные руки, крепко прижимая спиной к мужской груди.

– Никогда, – обдавая шею горячим дыханием, говорит, вызывая мураши по коже. – Слышишь меня? Никогда не смей думать за меня. Я сказал то, что сказал. Это не оговорка, Мил. Да, вырвалось случайно, но это не значит, что это пустой треп.

Аккуратно целует меня в плечо, оттянув вырез футболки. Мамочки, забываю, что руки мокрые. Тянусь к его голове, хоть и не очень удобно это сделать. Кажется, что он знает все мои слабые места, понимает, как выбить почву из-под ног, сделав мягкой и податливой, словно глина в руках мастера.

Тяжело дышу, чувствуя, как желание проходится по телу, и не могу сосредоточиться ни на чем, кроме его губ, прочерчивающих дорожку от плеча до ушка, на том, как прикусывает мочку уха, заставляя сгорать от постыдного, но такого сладкого желания, которое просыпается лишь с ним.

– Просто ты не готова к подобным разговорам. Всему свое время, малышка. Главное, что ты со мной, только моя. Остальное неважно.

– А ты? – поворачиваюсь в его руках, заглядывая в глаза.

Понимаю, что ответ очевиден, но так хочется услышать это от него, а не просто чувствовать. Женщины любят ушами. Да. Я одна из таких. И сейчас мне жизненно необходимо точно знать, а не только чувствовать, что я единственная и самая желанная.

Неважно, что будет потом. Здесь и сейчас. Вот что важно, иначе всю жизнь будешь бояться.

– Самый глупый вопрос, который ты могла когда-либо задать, – взяв мою ладошку, кладет на свою щеку, и ластится о нее, как сытый домашний кот, хотя в глазах дикий голод, который не может не радовать. – Я только твой, Мил. Больше ничей. И никогда не был. Ждал, когда в мою жизнь ворвется одна малышка, и, вскружив голову, нагло сбежит в первую встречу.

Хочется засмеяться, вспомнив, что было в тот день, но вместо этого, поступаю иначе. Так, как никогда не сделала бы прошлая Мила, ведь это гадко. Так мне говорил один мужчина.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Тянусь к лицу Дамира, и сама целую его в губы, сначала мягко, едва касаясь, но, пробравшись под его футболку, смелею, и вместе с покусыванием мужских губ, царапаю рельефный пресс. Хасанов рычит сквозь сомкнутые губы, не поддается, а я все усиливаю напор. Мне это нужно. Прямо сейчас. Неужели не понимает?

– Что же ты делаешь. Не сдержусь ведь, – говорит, разорвав поцелуй, уткнувшись в мой лоб своим.

– И не надо. Все хорошо, – играю нашими носами, словно уговариваю.

Он думает не долго. Всего несколько секунд, и импровизированная юбка валяется на полу, а меня, подхватив под попу, несут в спальню.

Чувствую себя малышкой, попавшей в сказку. Как еще объяснить, что мы половину дня ходим по торговому центру, скупая все, что нравится Дамиру на мне. Ему все равно, что минимум половина вещей– это лишнее и мне некуда в этом будет ходить.

– Одежда есть, повод найду.

Вот что он буркнул в мою сторону. Я даже глазки вылупила от удивления. К вечеру в его