Месть. Никогда не прощу - Софи Вирго

class="p1">- Ты сам этого хотел, когда изменял, когда хотел бросить меня, когда решил, что можешь кинуть Тимофея. Ты получаешь по заслугам, и, дав тебе адвоката, я не собираюсь перечеркивать все то, что так долго делала, все, к чему так долго шла.

Он замирает, потом медленно качает головой, усмехаясь. Эта усмешка кривая, безрадостная, как у человека, который вдруг осознал, что игра проиграна.

- Вот тварь… - шепчет. - Я думал, ты хоть сейчас включишь мозг. Ну да, я урод, предатель, козел, я все заслужил. Но Рома? Ты думаешь, ему будет легче, если его отец сядет?

Я сжимаю зубы. Он знает, куда давить. Рома единственное, что еще может задеть меня. Но я не позволю, не позволю искажать все.

- Рома уже принял решение. Он не хочет тебя видеть.

- Он ребенок! - Марк резко встает, стул с грохотом падает на пол. Конвоир хватает его за плечо, но он не унимается, его лицо искажается яростью. - Ты его настраиваешь против меня! Ты всегда это делала!

- Хватит, - я поднимаю руку, останавливая его. Я продолжаю уверенно, без криков и лишних эмоций. - Ты сам от него отвернулся. Ты выбрал Иру, выбрал другого сына, которого у тебя даже нет. А теперь, когда все рухнуло, ты вспомнил про нас? Нет, Марк. Каждый получает то, что заслужил.

Он смотрит на меня несколько секунд, и в его глазах мелькает что-то дикое: ненависть, отчаяние, бессилие. Потом лицо его искажается, и он произносит слова, которые, кажется, копил годами.

- Какая же ты жалкая тварь, - его слова выходят шепотом, но каждое из них как удар. - Мелочная, нищая душонка. Я тебя ненавижу. Ты с самого начала была мне якорем, обузой, тянула на дно и вот, добилась своего. Хоть я и на дне, но я рад, что наконец избавился от тебя. И я всплыву, ясно тебе, и замурую тебя саму потом на дне. И ты не всплывешь.

Хватит, мне это надоело.

Я встаю. Мне не больно, что странно. Раньше его слова оставляли раны на сердце, а сейчас нет. Как будто он говорит это кому-то другому, а я лишь наблюдаю со стороны.

- Мне все равно, что ты думаешь, - отвечаю спокойно. - Желаю удачи в новой жизни. Надеюсь, она научит тебя отвечать за свои слова и поступки.

- Альбина! - он кричит мне вслед, и в его голосе слышится что-то почти животное, пока я разворачиваюсь к выходу. - Ты пожалеешь! Я выйду и тогда…

Я не оборачиваюсь. Дверь за мной закрывается, оставляя его голос за спиной, и я не слышу, что же будет тогда, но мне и не интересно. Пусть это тогда остается в его воображении последним криком загнанного в угол человека.

На улице свежо. Я вдыхаю прохладный воздух полной грудью, и легкие наполняются свободой. Мимо проходят мужчина с ребенком за руку. Он улыбается мне, думая, что у меня хороший день.

А ведь так и есть.

Сегодня хороший день.

Глава 34

Глава 34

Альбина

Парк шумит, вокруг детский смех, крики чаек у пруда, скрип качелей на детской площадке. Солнце уже клонится к закату, но воздух все еще теплый, пропитанный ароматом свежескошенной травы.

Я стою у бордюра, наблюдая, как Дамир терпеливо объясняет Роме основы катания на роликах. Мой сын держится за его руку, неуверенно переставляя ноги, но в глазах не страх, а азарт, та самая детская радость открытия, которую я так редко видела в последнее время.

Его пальцы вцепляются в рукав Дамира, будто боясь отпустить единственную опору в этом новом для него мире скорости и свободы.

- Не торопись, - говорит Дамир, крепко придерживая Рому за локоть, его голос спокоен и ободряюще тверд. - Первое правило, не паникуй, если теряешь равновесие. Просто немного присядь, и все.

Рома кивает, сжимая губы от сосредоточенности, всем своим видом показывая, как серьезно он относится к этим урокам. Он делает первый шаг, потом второй, и вдруг, о чудо, ролики послушно катятся вперед. Его глаза расширяются от удивления, а затем загораются восторгом, будто он только что открыл для себя волшебство.

- Получилось! – радостно вскрикивает сын, и его лицо озаряет улыбка, настолько искренняя, что у меня ком к горлу подкатывает, а на глаза неожиданно наворачиваются предательские слезы материнской радости.

Я не помню, когда видела его таким... Легким. Без этой привычной тени в глазах, без напряжения в плечах, которое стало его постоянным спутником за последние годы. Он выглядит настоящим ребенком, беззаботным, счастливым, таким, каким и должен быть в четырнадцать лет.

- Мам, смотри! - кричит Ромка, уже увереннее отталкиваясь, и в его голосе столько радости, что мое сердце сжимается от чего-то теплого и болезненного одновременно.

- Молодец! - кричу в ответ, но ноги уже ноют от непривычной нагрузки после получаса попыток кататься рядом с ними. - Я отдохну немного, ладно?

Сажусь на скамейку под раскидистым кленом, ощущая, как прохлада тени проникает сквозь тонкую ткань летнего платья. Тень от листьев дрожит на асфальте, рисуя причудливые узоры, которые постоянно меняются под легким вечерним ветерком.

Через десяток минут Дамир подходит и опускается рядом, его рубашка слегка промокла от пота, волосы растрепал ветер, придавая ему какой-то особенно живой и непринужденный вид. От него пахнет чем-то свежим, мужским, с легкими нотками дорогого одеколона, смешанного с запахом летнего дня.

- Рома быстро схватывает, - говорит он, следя за сыном взглядом, в котором читается искренняя заинтересованность. Не та показная снисходительность, которую часто демонстрируют взрослые детям, а настоящее участие.

- Спасибо тебе, - отвечаю тихо, с трудом находя слова. - Он сегодня впервые улыбался так по-настоящему. Очень давно такого не было. Последние месяцы он был таким замкнутым, и только сейчас, глядя на него, я понимаю, как сильно мне не хватало этой его детской, беззаботной улыбки. Ты нам обоим сегодня помог.

Дамир поворачивается ко мне, и в его глазах - не привычная мне легкость, а что-то серьезное, почти теплое, заставляющее невольно отвести взгляд. Его карие глаза кажутся особенно темными в тени деревьев, но в них нет привычной мне иронии - только какая-то